.
Очередная сказка о Золушке 
25 
– Мы же устали...
– Я не знаю, что ты называешь усталостью, я с ней незнаком, – пробурчал хмуро Валдис и взглянул на часы. – Кстати, об усталости. Пойду отдыхать в бар, в который должен прийти мой игрок под номером шесть.
– Ах, да... – вспомнила Ника без радости, так как упоминание о «шестерке», давшем обещание принести сведения о Канарине, грозило продолжением работы. Она действительно устала, просто измаялась возле трупов. – Я совсем забыла. Подожди, переоденусь и пойду с тобой.
– Мы подождем, – заверил Платон.
– И ты пойдешь? – вытаращился Валдис, потом оба уставились в спину Ники, убегавшей по дорожке к особняку.
– Разумеется, – сказал Платон. – Ника под моим патронатом.
– Не повезло мне, – хмыкнул Валдис.
Клара предложила поужинать в «Овражке», расхвалила обслуживание и кухню, Эля соблазнилась, она была большая любительница поесть. Расположились за столиком, причем Эля трещала без умолку, читая меню:
– Я возьму только мясо. Без гарнира. И салат. На ночь желательно не есть, но у меня аппетит просыпается к вечеру, ничего не могу с собой поделать. Мясо хоть не калорийное, если его правильно приготовить. Я люблю готовить, потому что обожаю поесть. Никаких кухарок дома не терплю, рецепты собираю...
И ничего-то в ней нет особенного – по мнению Клары, – а до безразмерной коровы Элечке с ее аппетитом осталось пару лет. Ну, мордаха у нее славная, деревенская, она неглупа, умеет держать себя в рамках, а в совокупности – телка. Обычная телка, которой потрясающе повезло заарканить состоятельного мужика. Впрочем, сегодня Клару занимала не Эля, а те странности, которым она не могла дать объяснения, но искала его, потому и не слушала подружку.
Клара припомнила, как Красавчик говорил о месте пикника на природе. Протока и есть природа, значит, он приехал туда, а его... Но кто и как? С ним должны были быть двое, они-то куда смотрели? Не могла же его пришить белая выдра с мозгами курицы, в самом-то деле! Непонятная ситуация. А что с Роменской произошло? Может, она в алкогольном угаре выстрелила себе в висок левой рукой, а пистолет каким-то образом упал под правую руку? Нет-нет. Голова свесилась на левое плечо, кровь была тоже слева... Фу, как Клара сразу не заметила столько кровищи? Выстрел был сделан в правый висок, значит, она стреляла правой? Левша? Даже в состоянии опьянения Роменская не могла перепутать руки, она же действовала автоматически...
От прикосновения к ладони Клара вздрогнула.
– Ты что? – с недоумением глядя на нее, спросила Эля. – У тебя неприятности? Ты какая-то не такая.
– Нет, у меня все отлично, – рассмеялась Клара. – Просто день сегодня трудноватый, я устала чертовски. Давай выпьем?
– Это я и предлагала, но ты задумалась. – Чокнулись, выпили по глотку. – А вино неплохое, правда?
Подарив улыбку подруге, Клара забегала по залу глазами, не видя вокруг красавчиков, от которых у баб крышу сносит. Сколько еще предстоит водить на поводке Элю, подстраиваться под ее увлечения и вкусы, быть ей интересной? А эта с виду деревенская деваха, одетая дорого, но слишком просто, без лоска, оказывается, интеллектуалка, читает запоем книжки. И не какие-нибудь, а любит, например, Макса Фриша! Кто этот Фриш, что он написал, где она его откопала – Клара диву давалась. Зато Эля час могла рассказывать о Фрише, о его образном стиле – ужас! Оставалось только кивать с умным видом, не читать же всякую лабуду.
К Эле подошел официант и передал записку. Клара не придала этому значения ввиду того, что поняла: записка от очередного Красавчика, который пошел на абордаж. Украдкой она изучала зал – где же он?
Эля развернула листок из записной книжки, прочла:
«Вы и ваша семья в опасности. Остерегайтесь Клары. Мужчины, которые знакомятся с вами, подосланы ею».
На белых щеках Эли выступил румянец волнения, она и растерялась, и удивилась одновременно, подняла изучающие глаза на Клару.
– От кого послание? – улыбнулась та, пригубив вино.
– Да так... – натянула улыбку и Эля.
– У тебя есть тайны от меня, своей подруги?
– Вовсе нет, – стушевалась Эля, лихорадочно складывая записку. – Ну, хорошо, признаюсь. Есть один тип, он преследует меня... Не хочу об этом говорить, он мне неприятен, его преследования надоели. – И положила записку в сумочку, а чтобы Клара не просила показать ее, затараторила, взяв бокал: – Представь, и ко мне цепляются. К толстой и некрасивой.
– По-моему, ты чересчур строга к себе...
25 
