Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
41 
– Прибыли мсье Пуаро и капитан Гастингс, сэр Гай, – объявил Тоссвилл.
Самый младший из троих вскочил на ноги и поспешно двинулся нам навстречу. Во всем его облике была какая-то нервная порывистость, которая вдруг напомнила мне его мать. Он еще не успел обгореть до черноты, как остальные двое, и эта бледность, особенно заметная из-за темных кругов под глазами, делала его гораздо старше его двадцати двух лет. С первого взгляда было очевидно – юноша мужественно пытается нести тяжкий груз забот и тревог, что лег на его плечи.
Он представил нам двоих своих коллег – доктора Эймса, с виду весьма компетентного и уверенного в себе человека лет за тридцать, в темных волосах которого уже начинала кое-где пробиваться ранняя седина, и мистера Харпера, секретаря, довольно приятного долговязого молодого человека, на носу которого, выдавая его национальную принадлежность, красовались неизменные роговые очки.
Обменявшись с нами ничего не значащими фразами, он распрощался и вышел. Доктор Тоссвилл последовал за ним. Мы остались наедине с сэром Гаем и доктором Эймсом.
– Прошу вас, не стесняйтесь, мсье Пуаро, – сказал сэр Гай, – задавайте любые вопросы, какие сочтете нужными. Конечно, все мы тут несколько выбиты из колеи цепью этих страшных смертей, но, поверьте, ничуть не сомневаемся, что все – не более чем совпадение. Хотя и дьявольски странное. Ничем другим это просто не может… не должно быть.
Беспокойство, сквозившее во всем его облике, заметно противоречило его словам. Я видел, что Пуаро внимательно изучает молодого Уилларда.
– Скажите, сэр Гай, эти раскопки много для вас значат?
– Невероятно много, мсье Пуаро! И что бы ни случилось, как бы все ни обернулось, раскопки будут продолжаться, несмотря ни на что. Я прошу вас учитывать это. Что бы ни случилось!
Пуаро, отвернувшись от него, обратился к доктору Эймсу:
– А что вы думаете об этом, доктор?
– Что ж, – неуверенно протянул он, – мне, знаете, тоже как-то не по душе мысль о том, чтобы все бросить и уехать.
Пуаро скорчил одну из своих знаменитых гримас:
– Понятно. Стало быть, выхода нет – придется так или иначе докопаться до правды и выяснить, что же произошло. Тогда к делу. Для начала скажите: когда умер мсье Шнейдер?
– Три дня назад.
– И вы уверены, что причина его смерти – столбняк?
– Абсолютно уверен.
– А не мог он случайно отравиться… стрихнином, например?
– Нет, мсье Пуаро. Догадываюсь, к чему вы клоните. Но, уверяю вас, это был столбняк. Можно сказать, классический случай.
– А вы вводили ему противостолбнячную сыворотку?
– А как вы думаете? – сухо ответил доктор. – Мы сделали все, что в человеческих силах, чтобы спасти его. Увы, это не удалось.
– А сыворотка от столбняка… она была у вас с собой?
– Нет. Нам ее прислали из Каира.
– А были еще случаи столбняка в лагере?
– Нет. Ни единого.
– Скажите, у вас нет никаких сомнений в причине смерти мистера Блайбнера? Не мог он тоже умереть от столбняка?
– Совершенная чушь! Блайбнер поранил большой палец. Скорее всего, в рану попала инфекция, и началось заражение крови. Я понимаю, дилетанту… хм… неспециалисту оба эти случая могут показаться достаточно схожими, но, поверьте мне на слово, это не так.
– Стало быть, у нас на руках четыре смерти: один инфаркт, одно заражение крови, одно самоубийство и столбняк. Ничего общего!
– Совершенно с вами согласен, мсье Пуаро!
– То есть вы уверены, что во всех этих случаях нет ничего, что могло бы хоть как-то связать их между собой?
– Простите, я не совсем вас понимаю. К чему вы клоните?
– Что ж, постараюсь вам объяснить. Эти четверо, которых уже нет в живых, – не могли ли они совершить нечто такое, что оскорбило и потревожило бы дух фараона Мен-Хен-Ра?
Доктор ошарашенно уставился на маленького бельгийца:
– Послушайте, что за чушь вы несете, мсье Пуаро?! Не можете же вы на полном серьезе верить во всю эту ерунду, что болтают в газетах о проклятии фараона?
– Абсолютная чепуха! – гневно вмешался сэр Гай. Пуаро, казалось, и ухом не повел. Только в глазах его загорелся так хорошо мне знакомый зеленый огонь, отчего он сразу стал похож на огромного кота.
– Стало быть, вы в это не верите, да, доктор?
– Нет, сэр, нисколько, – с горячностью объявил тот. – Я, видите ли, человек науки, ученый и верю только в то, что можно объяснить законами природы. А предрассудки, невежество – нет, увольте!
41 
