26 
— Просто я не вызвал у нее симпатии, вот и все. Похоже, мое хваленое обаяние ни на кого в этом городе не действует.
Кроме меня, подумала Оливия. Ну и Синди, конечно.
— Впрочем, к чести миссис Хьюстон, надо сказать, что вначале она предложила мне другую работу, но уж лучше я буду собирать мусор на шоссе. Здесь по крайней мере я один и никто не шепчется у меня за спиной.
— И что же это за работа такая, которой ты предпочел уборку мусора? — удивилась Оливия.
— Она предложила мне работать в Центральной больнице Грейт-Стока.
— И что ты должен был там делать?
— Развлекать и морально поддерживать больных, в том числе и умирающих от рака. Я должен был улыбаться и говорить неизлечимо больным детишкам, что все отлично, даже если кто-то из них знает, что не доживет до следующего Рождества.
Да, теперь Оливия поняла, почему он предпочел собирать мусор. Его маленькая сестренка умерла от рака в этой самой больнице. Для него это было слишком тяжело, он не мог себя пересилить.
— И что ты ответил миссис Хьюстон?
— А ты как думаешь? — огрызнулся Дерек. — Разумеется, я отказался.
— Но, Дерек, подумай, больным ведь действительно нужна поддержка. Очень многие знаменитости посещают детские клиники, выступают, беседуют с детьми, дарят подарки. Если бы ты…
— Нет, — резко прервал ее Дерек. — Я согласен, что тяжелобольным, особенно детям, нужна поддержка, но пусть это делает кто-то другой. Я не могу. Кстати, половину своего первого крупного гонорара за концерт я перечислил в фонд исследования онкозаболеваний и с тех пор делаю это регулярно. Но смотреть в глаза этим несчастным детям — нет уж, увольте. Это выше моих сил. Мне до конца жизни не забыть ту печать смерти, которую я видел на лице малышки Верити.
— А ты объяснил миссис Хьюстон, почему ты отказываешься? Рассказал о своей сестре?
Оливия понимала, что если бы Тереза Хьюстон знала, что сестра Дерека умерла в этой больнице, она бы не предложила ему там работать.
— Нет, я ничего ей не сказал и не собираюсь этого делать. — Он бросил на нее предостерегающий взгляд. — И ты не говори.
— Но, Дерек…
— Нет! — бросил он так резко, что Оливия даже вздрогнула.
— Почему? — не унималась она.
— Потому что это мое личное дело, черт побери! Моя жизнь! — Он со злостью воткнул палку в землю.
— Я сыт по горло тем, что моя личная жизнь выставляется напоказ, как в магазинной витрине. Я понимаю, что это обратная сторона популярности и она неизбежна, но мне это не нравится. Для этих проклятых грязных писак нет ничего святого. Им доставляет удовольствие копаться в твоем грязном белье, выворачивать наизнанку твои внутренности и наблюдать, как ты корчишься и истекаешь кровью. Я прошел через это. — Он перевел дух, затем продолжил: — Просто ума не приложу, как это этим поганым людишкам еще до сих пор не удалось докопаться до Верити. Благодарение Богу, что у меня осталось хоть что-то личное, что мне не надо делить с чужими людьми.
Оливия ничего не ответила. Она понимала, что спорить с ним бесполезно, как и понимала его нежелание еще раз пережить болезнь и смерть сестры по милости беспринципных писак.
— Сегодня довольно жарко, — сказала она. — Ты не перегреешься?
Он искоса взглянул на нее, но, что было в его взгляде, невозможно было понять из-за скрывающих глаза очков.
— Со мной все будет в порядке, не беспокойся, — проворчал он.
Но она беспокоилась и ничего не могла с собой поделать.
— Поезжай домой, Оливия. Мне нужно работать. — В его голосе слышалась усталость и в то же время решимость выполнить свое дело. Оливия почувствовала, что он тяготится ее присутствием. Ей стало немного обидно, но она понимала его чувства.
— Хорошо, Дерек, я уезжаю, — сказала она, повернулась и пошла к машине.
— Говорю тебе, мам, он даже глазом не повел в мою сторону, — пожаловалась Синди матери пару часов спустя. — Буркнул что-то нечленораздельное и пошел дальше, опустив голову и волоча ноги, как старый дед. Даже не остановился со мной поболтать.
Оливия спрятала улыбку, прекрасно понимая, что невнимание Дерека задело Синди за живое, но тут же посерьезнела, когда смысл слов дочери дошел до нее.
— Ты говоришь, он шел, сгорбившись и ковыляя, как старик? — переспросила она с озабоченным видом.
— Ну да, я же сказала, — проворчала не на шутку обиженная Синди, затем, немного подумав, прибавила: — Наверное, устал.
26 
