91 
Как только солнце село, я поцеловал Лию и уехал из дома, чтобы руководить операцией и координировать действия руководителей моих филиалов, которые вернулись на закреплённые за ними территории. Это меня и сгубило — не оставь я Лию в тот вечер, ничего бы не случилось.
Когда операция была в самом разгаре, мне позвонили из дома и сказали, что Лия пропала. Что я пережил в тот момент пока ехал домой, было страшно вспоминать до сих пор. Я предполагал что угодно, но вбежав в нашу спальню и увидев записку с кольцом, и всё поняв, я просто сел на кровать и внутри всё оцепенело. В голове был только один вопрос: "Как она узнала последние строки пророчества?".
Сколько я так просидел — я не знал, но затем во мне проснулась жажда действий. Единственное, что я хотел — это найти Амалию и всё объяснить ей. Хотелось прижать её к себе и сказать, что эти строки ничего не меняют, и я люблю её. А следом за этим пришла ярость. "Кто рассказал ей об этом? Как она ушла из дома и почему её никто не остановил?".
На второй вопрос я быстро получил ответ, когда узнал о вызванных пожарных и просмотрев запись с камер видеонаблюдений. Пока охрана разбиралась с ложным вызовом, Лия спокойно перепрыгнула через забор и ушла.
После, я не раз пересматривал эту запись, пытаясь рассмотреть выражение её лица и понять, что она шепчет, положив руку на живот, но качество съёмки было отвратительным.
Я отчётливо помнил ту надежду которую испытывал идя по следу Амалии и то разочарование, когда понял, что она села в машину.
До самого рассвета мы, с моими помощниками мотались по Москве и пытались найти Амалию, но она как сквозь землю провалилась. Мы прочесали все авто и железнодорожные вокзалы, аэропорты, но всё было тщетно. Когда приблизился рассвет, и нам пришлось вернуться домой, я уже испытывал панический страх. "Где она сейчас? Нашла убежище, чтобы спрятаться от солнца? Как она себя чувствует? Что сейчас думает?".
И хотя я понимал, что физически она будет себя чувствовать хорошо, потому что период сонливости у неё прошёл, а железное здоровье вампира защитит её от всего остального — легче мне не было. А ещё я точно мог ответить на вопрос: "Что она думает?". Она могла меня только ненавидеть, и от сознания этого было ещё хуже.
В нашей комнате я больше часа, после возвращения метался, как загнанный в клетку зверь. Чем больше времени проходило, тем больше возникало вопросов.
Обыскав всю комнату и поняв, что нет её паспорта и одной из кредитных карт, я тут же проверил баланс счёта и увидел, что снято пятнадцать тысяч евро. От этого стало чуть легче. По крайней мере, я знал, что деньги у неё есть. Карту я решил не блокировать и отслеживать снятие наличных, надеясь, что таким образом смогу напасть на её след.
Чтобы хоть как-то унять боль и страх, я решил получить ответ на вопрос, который меня больше всего волновал: "Кто посмел рассказать полный текст пророчества?". До вечера была ещё масса времени и на поиски я выехать не мог.
Собрав всех домочадцев, я практически поминутно смог восстановить всю картину. Получалось, что в доме никто не мог проговориться, и я опять начал просматривать видеозаписи с её прогулкой по парку.
Лия не всегда попадала в объектив камеры, и именно эти минуты больше всего интересовали меня. Я чуть ли не до боли в глазах всматривался в монитор, и это дало свои результаты. Рассмотрев мелькнувшую тень на одной из записей, и поняв, что Лия всё же была не одна в парке, я сопоставил время её передвижения и вычислил место, когда ей могли всё рассказать, и которое не просматривалось камерами.
Но пока на улице не потемнеет, выйти я не мог, чтобы хотя бы на месте, по запаху определить того, кто всё рассказал. Поэтому, меряя шагами свой кабинет, я пытался предугадать, кто мог это сделать. По логике это мог сделать тот дампирёныш. Но в этой версии были не состыковки. "Если это действительно он, то почему Лия уходила одна?" — ведь других запахов не было, и вряд ли тот ублюдок пришёл бы просто так ей всё рассказать, и дал ей возможность уйти одной. Хотя он мог уйти другой дорогой и ждать её в машине. Было и ещё одно "но". Кто-бы не проболтался, он ни разу не попал в объектив камер, и прекрасно знал "слепые" зоны в наблюдении за периметром. Выходило, что это кто-то из своих, хорошо знакомый с расположением всех камер.
Когда же стемнело и я, оказавшись в парке, всё понял, меня охватила дикая ярость. Этот запах я знал очень хорошо — это была Зарая. А когда я понял, что она не одну ночь провела в кустах я, не раздумывая убил всю охрану за их безалаберность и халатное отношение. Но это не дало мне облегчения. После этого я стал искать не только Лию, но и Зараю.
91 
