Особенно,... 
161 
Пшеничная каша в котле громко булькала, а выделенная по личному приказу графа Карвола из походных запасов баранья нога аппетитно торчала из варева и наполняла воздух вокруг приятным ароматом. Однако не дурманящие, сводящие с ума запахи были причиной бездействия гнома, не желавшего отправиться на поиски своего затерявшегося в толпе солдат и слуг графа компаньона. Просто Пархавиэль уже трижды обегал лагерь и не смог обнаружить Нивела. Гном не надеялся, что на четвертый раз ему улыбнется удача.
– Чаще в котле мешай, а то каша комками будет и снизу подгорит, – посоветовал гном не очень сведущему в приготовлении еды Артуру, который, однако, не спешил уступать место повара.
Хоть походный котел и не был большим, но ужин обещал быть сытным. Если не отыщется Нивел, а получившая в бою крепкий удар по голове Флейта предпочтет крепкий сон чревоугодию, то едоков будет всего двое. «Хоть нажрусь до отвала с расстройства», – утешал себя Пархавиэль, неимоверным усилием воли подавляя чудовищные спазмы ноющего с голодухи желудка.
– Слышь, гроза морей и сточных вод, – обратился гном к Артуру, – а рыцарь тот как? Ну, тот, что с нами рядом был, очухался или нет?
– Не знаю, вшивая борода, не знаю, – ответил пират в той же самой манере.
За несколько часов езды на одних козлах, а затем сидения у одного костра отношения между Зингершульцо и пиратом заметно улучшились, наверное, потому, что отсутствовал фактор, мешавший им сблизиться ранее, – поблизости не было Флейты.
– Слышь, лысая башка, а когда ты по морю плавал, то кем был? Небось бакманом, орал на ребят своих во все лужено горло да командами всякими ругался!
– Во-первых, не бакманом, а боцманом, а во-вторых, командами не ругаются, – заметил Артур, стараясь придумать, как бы ему поддеть в отместку гнома. Но, к несчастью, ничего путного не приходило в голову.
– Ты на вопрос не ответил, любезный, кем же ты все-таки был, только не ври, что капитаном, – не унимался гном.
– Командиром абордажной команды, – решил признаться Артур, поняв, что докучливый гном все равно от него не отвяжется.
– Какой команды?
– Да той самой, что первой на вражеский борт перебирается и глотки врагу режет!
– А-а-а-а, ударная группа, – с пониманием и уважением кивнул гном, переводя чужое понятие на реалии уже потихоньку забываемой им подземной жизни. – Ну а со жрачкой-то как, управишься? А то за другими кострами уже ложками вовсю частят.
– Сейчас готово будет. Поди Флейту покличь!
– Сам поди, она тя больше уважает, – ответил Пархавиэль, в глубине души ожидавший, что пират примется его разубеждать.
Однако Артур промолчал, не спеша поднялся и побрел к каретам, проведать страдающую от головных болей и тошноты боевую подругу. Воспользовавшись удачным моментом, проголодавшийся гном уже собирался запустить ложку в котел, как за его спиной послышался хруст сухих веток.
– Не опоздал? – тихо спросил дрожащий юношеский голос.
Пархавиэль обернулся и, выронив ложку из рук, не удержался от того, чтобы крякнуть. Перед ним стоял Нивел, замерзший, продрогший, съежившийся и неестественно бледный. До Зингершульцо внезапно дошло, что имел в виду Артур под загадочным словом «вроде», употребленным в контексте с «жив». Подхваченная пареньком еще до их знакомства простуда прогрессировала и не хотела уходить из молодого организма. В замке Пархавиэлю показалось, что дела юноши пошли на поправку, но теперь все снова вернулось на круги своя. Нездоровая бледность, впалые, слезящиеся глаза, озноб и мокрота из раскрасневшегося, опухшего носа, все признаки болезни были снова налицо.
– Давай к огню садись и горяченького поешь! – Пархавиэль заботливо подвинул подстилку из овечьей шкуры ближе к костру. – Куда ты запропастился? Я тебя везде искал.
– Куда я запропастился? – медленно, нараспев повторил вопрос Нивел, не отрывая взгляда от пляшущих языков пламени. – Утомился я что-то, лег в карету, заснул.
– В какую карету?
– Не помню, в какую-то… там. – Нивел махнул рукой в сторону расставленных вокруг лагеря правильным полукругом карет.
– Вот говорил же я тебе, на сквозняке не сиди, а ты потом еще на козлы влез, дурья башка!
Пархавиэль отчитывал Нивела как заботливая мать, бранящая нашкодившего, но все равно горячо любимого дитятю. Со стороны эта картина, наверное, выглядела бы забавно, но, несмотря на то что парочка находилась в самом сердце стоянки, свидетелей комичной сцены не было. Вооруженные до зубов попутчики, не снимающие доспехов даже на отдыхе, бойко шерудили ложками и обращали внимание только на свои миски да быстро пустеющие котлы.
161 
