208 
– Знаю, – прервал графа Намбиниэль, которому было весьма неприятно дискутировать на эту тему. – Хорошо, пускай Оно говорит, но это все равно не изменит его участь. Мы должны уничтожить не только древний рецепт, но и «стряпню» мага, пусть даже неудачную!
– «Неудачная стряпня», – медленно, нараспев, повторил Нивел, так же, как и остальные колодочники, потирая кисти рук, хотя это было для него абсолютно излишне. – Что ж, господа, весьма точное определение, если, конечно, беспрекословно верить бреду спятившего мага, но что, позвольте спросить, если эксперимент Убия был не таким уж и неудачным, что, если я и есть Деминоторес, так сказать, полностью доделанный?
Трое мужчин опешили. Их мыслительные процессы в этот миг были парализованы удачно зароненным зерном сомнений. Граф Карвол уже пожалел, что снял кандалы, в которых, возможно, была заключена магическая, сдерживающая чудовище сила. Однако тот, кто так долго прикидывался наивным, добродушным пареньком, не стал обнажать клыков, отращивать длинные когти или иным способом превращать свое худенькое тельце в грозное оружия убийства. Напротив, он был весьма миролюбиво настроен. Усевшись на бочонок, он пару секунд молчал, а потом начал свой рассказ; чрезвычайно интересный, познавательный и очень-очень печальный.
Два паруса захлопали под сильным порывом ветра, приветствуя поднятие своего младшего брата, немного косоватого, но все же родного. Моряки взялись за работу с неохотой, но властный голос Артура, сотрясший воздушное пространство в радиусе ста шагов изысканной бранью с уклоном в морскую тематику, живо призвал к послушанию боявшихся схватки недотеп. Тех же, кто был туговат на ухо, мгновенно вылечили тычки Джер и устрашающий скрежет зубов маленького, свирепого островитянина-людоеда, чью неблагодарную роль взялся играть Пархавиэль. Главное, что делать ему ничего не было нужно, только скалить зубы и переводить оценивающий взгляд с одного на другой кусок «ходячего мяса». Бурная фантазия изнуренных похмельем моряков делала за него остальную работу, рисуя красочные, но чересчур кровожадные картинки гномьих забав.
«Бродяга» начал быстро набирать ход. Рулевые послушались совета Артура и держались точно в хвосте грозной плавучей махины. Благодаря маневру стрелять по ним могли лишь три кормовых орудия, и то после первого залпа, поднявшего фонтаны воды в двадцати метрах перед бушпритом, одно из них окончательно вышло из строя. Выпущенный напоследок катапультой снаряд полетел вверх и при падении чуть ли не разворотил киль собственного корабля. Возгласы разочарованных моряков «Бродяги» внезапно оборвались, сменившись истошным криком «Ложись!».
Обычно Пархавиэль мгновенно реагировал на подобные сигналы, но в этот раз что-то замешкался, то ли сказалась качка, ослабившая организм, а заодно и замедлившая реакцию, то ли Зингершульцо слишком глубоко вошел в роль жестокого тугодума-островитянина, не знавшего, что за зверь такой эта «какапулька» и под каким соусом его едят. Пархавиэль не упал на палубу, а остался стоять, и поэтому собственными глазами увидел, как что-то огромное и жужжащее врезалось в мачту, укоротило ее на одну треть и, срывая верхний парус вместе с поперечными планками, улетело прямо в море, подняв гигантский столб воды, через миг обрушившийся на корабль фонтаном брызг.
– Чего разлеглись, наживка для акул?! – орал что есть мочи Артур на не спешивших подняться и взяться за работу матросов. – Одним парусом меньше, проще тормозить! Живей, живей, помороженные вы мои, руби ко всем чертям тросы, убирай паруса! Хлам с палубы – за борт!
Под хламом пират подразумевал расщепленный кусок мачты длиной с человеческий рост, сломавший при падении бортик, задавивший двоих моряков, одного сразу насмерть, и пробивший небольшую дыру в трюм.
Величественная корма военного фрегата загородила горизонт. Пархавиэлю было страшно подумать, сколько человек мог вмещать этот плавучий город. Всяко не менее тысячи, но, к счастью, хоть обезумевший маг Убий и штамповал подручных со скоростью баркатского фальшивомонетчика, бойко чеканившего сотню-другую имперских сонитов вдень, а все же более полусотни пиратов на корабле почему-то не разместил, одним словом, схалтурил.
У компании авантюристов был план; дерзкий, простой и безотказный, хоть и рискованный. Трое отвлекают пиратов, трое удерживают «Бродягу», не давая трусливым торговым морякам поднять остатки парусов на обрубке мачты и сбежать, а тем временем Артур, которого пираты не трогали, проникает в трюм и открывает затычки, название которых Зингершульцо так и не удалось запомнить. Фрегат тонет, абордажная команда возвращается на шхуну, а они продолжают погоню. Действительно просто, если не принимать во внимание некоторых обстоятельств: ушедшую уже далеко барку, полсотни злобных созданий в обличье пиратов и надвигающийся шторм.
208 
