– Сегодня будет только один, и то, если не перестанешь донимать меня глупыми вопросами.
Оценив мрачное подобие юмора раздраженного чем-то собеседника, Дарк ответил на грубость едва заметным кивком и молча пошел дальше, пиная от злости придорожную пыль и изредка попадающиеся под ноги камни. Минут через двадцать вдали появились знакомые взору и близкие сердцу пограничные столбы, еще раз напомнившие о неприятном инциденте.
Сегодня процедура досмотра прошла на удивление спокойно и без хамства солдат. Едва Фламер, отвечая на вопрос начальника поста, упомянул имя Мартина Гентара, как святое воинство сразу передернуло: на лицах появился испуг, губы всех четверых зашептали слова молитвы, а руки потянулись к груди, осеняя себя святым знамением. Командир отряда даже выронил меч, поспешно отскакивая на два шага назад от Фламера.
Пройдя пост и оставив шагах в сорока за спиной смертельно напуганных солдат, Дарк уж было открыл рот, собираясь задать очередной вопрос: «Почему?», но суровый взгляд из-под нахмуренных бровей спутника заставил его промолчать.
Чуть позже ворчливый старик заговорил сам:
– Я тебе еще в Лесу упоминал о том, что Церковь уже давно причислила магов к армии нечистых сил. Сказать «маг» в присутствии храмовника, все равно, что в соборе во время службы громко выкрикнуть «Черт!», тем более если речь идет не об обычном, заурядном маге, а о Мартине Гентаре.
– А чем же он так знаменит? – не удержался от вопроса Дарк.
– А тем, что когда воины Церкви штурмовали его башню, то он легким движением руки половину из них перебил, а оставшихся заставил поседеть и наложить в штаны от страха.
С тех незапамятных времен, когда гвардейцами перестали называть увальней из дворцовой стражи, а само гордое слово «гвардия» стало обозначать элитные, боевые корпуса, в имперской армии появилась бойкая поговорка: «Кавалерист чаще видит спину врага, чем свой собственный зад». Если отвлечься от лошадиной тематики и попытаться расширить смысл армейской мудрости, то можно сказать и так: «Солдат видит чаще стены крепостей, чем мирные хижины».
Дарк не был исключением из общего правила и за время своей службы повидал множество башен и редутов: каменных и деревянных, высоких и низких, неприступных и тех, что берутся за полчаса парой залпов из катапульт и без потери темпа движения войск, однако возвышающаяся посреди клубов темно-серого тумана башня Гентара поразила даже его. Огромная, метров двадцать – двадцать пять в высоту, она была выложена из какой-то особенной породы черного как смоль камня. На шпиле крыши и вокруг смотровой площадки мерцали красные сигнальные огни.
Как только путники подошли ближе и поравнялись с полосой густого тумана явно магического происхождения, Дарк увидел, что под ногами уже не привычная, зеленая трава, а обугленные комья земли и пепел. Атмосфера казалась странной и мрачной даже для чудаков-магов, привыкших отпугивать непрошеных посетителей различными монстрами или страшными и не всегда безобидными фокусами.
К счастью, туман оказался не настолько густым, чтобы потеряться в нем. Сразу, едва путники вступили в зловещую и почему-то холодную пелену темных облаков, под их ногами загорелась полоса красных огоньков, показывающая дорогу к башне, а воздух наполнился пронзительным воем разноголосых сирен. Ужасные звуки врывались в уши, резали барабанные перепонки и как будто втыкали острые иголки раздражения и боли в воспаленный мозг.
– Да отключи ты эту трещотку, не видишь, свои идут! – донесся до Дарка сквозь какофонию омерзительных звуков еле слышимый голос Фламера.
Находясь на расстоянии всего пары шагов, Дарк с трудом разобрал выкрик товарища, но тот, кто управлял этим адским концертом из башни, просьбу расслышал, и сирены мгновенно замолкли.
Идти в тумане было непросто, даже ориентируясь по сигнальным огням, которые показывали только направление движения, а не рельеф местности. Пару раз Дарк падал, то проваливаясь в неглубокую яму, то спотыкаясь носком сапога о торчащий из земли бугорок или не совсем сгоревший пень.
Чертыхаясь и сыпля отборной армейской руганью, сдобренной парочкой заимствованных у гномов выражений, путники вышли из полосы тумана и увидели прямо перед собой высокий деревянный частокол с насаженными на верхушки торчащих ввысь острых кольев черепами людей, медведей, косуль и прочих обитателей окрестностей. Хозяин был явно рачительным и экономным человеком, взяв головы для украшения забора, он не забыл и о других конечностях, костями которых были декоративно обиты ворота.