48 
– Именно так я истолковал твое желание вступить в ряды герканской армии, но что же тебя заставило… – перебил рассказчика некромант, но не успел довести мысль до конца; осекся под суровым взглядом поджавшего губы и даже побелевшего от злости Дарка.
– Знаешь, у лесного отребья есть чему поучиться, – медленно произнес разбойник-моррон, довольно быстро справившийся со вспышкой гнева. – Любителям вставить словечко поперек чужого живо укорачивают язык. По первой, конечно, лишь нож к горлу приставляют, а уж если особливо непонятливый шустряга попался…
– Какое счастье, что мы не они! – рассмеялся Мартин и, как будто случайно, откинул край одеяла, продемонстрировав обиженному им рассказчику аккуратно разложенный по простыне арсенал разноцветных склянок. – Впрочем, прошу прощения, поступил бестактно, но уж больно не терпелось поскорее услышать главное.
– А главное в том и кроется, – продолжил рассказ Аламез, не горевший желанием испытать действие чародейских смесей, явно не целебного свойства, на собственной коже, – что покоя без злата не бывает. Тем же дуралеям, кому вздумалось вдруг отойти от дел, могу дать лишь один совет: сперва запастись солидным кошельком да грамотами, чтоб всякий чиновный сброд носы поганые куда не след не совал!.. – Дарк замолчал. Видимо, воспоминания, нахлынувшие на него, не были из приятных. – Три года назад я имел смутное представление о Геркании, а уж порядки в ее армии совсем иными себе рисовал… Я стал жертвой собственных иллюзий! Я был настолько наивен, что строил планы на основе лет уж двести назад устаревших сведений. И ты, маг, почему-то не захотел меня разубедить! Ты, мой собрат по клану, ты, кто величает меня своим другом, почему-то в трудный час, в час принятия важного решения, не приложил даже малейшего усилия, чтобы открыть, как сильно я ошибался. Почему… почему ты не поведал мне, какова жизнь в Геркании?!
– Во-первых, потому, что я не люблю напрасных трудов… даже словесных. Ты, что ль, забыл, при каких обстоятельствах мы расстались? Ты бы не стал никого слушать, и уж тем более меня; того, кто сам пал жертвой роковых заблуждений… – мгновенно парировал упрек Мартин, несомненно, хорошо подготовившийся к беседе. – А во-вторых, прошу прощения, но я и сейчас не понимаю, о чем ты говоришь. Никогда не питал интереса к герканским военным порядкам. Ты ж знаешь, казарменное житье-бытье не по мне!
Аргументы показались разбойнику весомыми, да и то, как пылко некромант их озвучил, внушало доверие. Дарк понимал, что в ошибке, совершенной три года назад, нужно было винить лишь себя, но все же не мог распрощаться с обидой на мага. Когда-то давно Мартин Гентар был для него старшим собратом; тем мудрецом, кто поведал о сути его природы и открыл глаза на одну из величайших тайн мироздания; ведь именно Гентар рассказал новообращенному моррону о Коллективном Разуме, о Зове и об Одиннадцатом Легионе. В прошлой жизни, да и долгое время после того, как воскрес, Аламез считал Мартина Гентара существом всезнающим и почти всесильным. Трудно расставаться с уже вошедшими в привычку заблуждениями!
– С небес на землю я спустился сразу: как только перешел границу и добрался до первого герканского города, – продолжил Аламез. – Как нетрудно догадаться, это был Гуппертайль, второй по значимости, да и по богатству, город королевства. Древняя вражда Геркании с Филанией тут же сыграла против меня: ни торговцы, ни банки, ни даже алчные до наживы ростовщики не принимали филанийских монет, хотя они были из чистого золота. Мне пришлось пойти к кузнецу и тайно переплавить небольшие запасы чеканного хлама в слиток, половину которого я ему же за работу и оставил.
– Неразумно, – вновь вставил слово маг, – я бы на твоем месте прежде всего избавился от меча. Во-первых, он у тебя был редкий, знатный, мог бы за него получить хорошую цену! А во-вторых, от ценных вещей нужно сразу избавляться, если, конечно, ищешь покоя, а не приключений на свое упругое седалище!
– Ты не воин, тебе не понять, что значит для солдата обладание достойным мечом! – произнес Аламез, не скрывая насмешливой и даже немного презрительной ухмылки.
– Но ведь потом же ты от него все равно избавился, – предпочел проигнорировать вызывающую мимику собеседника некромант.
– Отнюдь, – покачал головою Дарк, – то, что сейчас его нет у меня на боку, еще ничего не значит… Я его надежно припрятал до лучших времен. Но дело не в этом, не будем отвлекаться от темы беседы. Ведь тебя еще интересует мой ответ на твое «почему»? – усмехнулся разбойник, сколько ни силившийся, но так и не сумевший перебороть себя и перестать наконец-то подначивать самоуверенного собрата по клану. – Вырученных от продажи половины слитка денег мне хватило ровно на три дня. Не буду греха таить, я не транжирил, но и не скряжничал! Все это время я сносно питался, ночевал на чистой постели, приобрел весьма приличное платье взамен того, что износилось в дороге, и, главное, обзавелся бумагами, подтверждающими благородность моего происхождения. Вечером первого же дня мне посчастливилось попасть в приемную герцога и подать прошение о приеме на королевскую службу. Не скрою, это было не так-то и просто; без улыбки удачи и без крупненькой мзды одному из чинуш не обошлось! Но я был готов отдать последний медяк, чтобы покрывшаяся моим потом бумажка наконец-то легла на нужный стол. Многие голодранцы дворянского племени месяцами обивают пороги ленивых служителей его светлости, но так и не добиваются успеха. Хотя какой успех в том, чтобы лишь подать прошение? – с горечью задал сам себе вопрос Дарк, а затем, так и не удосужившись ответить, продолжил рассказ: – Три долгих дня я бесцельно бродил по Гуппертайлю, ожидая ответа, а когда его получил, то чуть не сошел с ума, читая бредятину на казенной бумаге, да еще скрепленной гербовой печатью…
48 
