Последние отзывы

  130  

– Ты тоже – моя сбывшаяся мечта, – шепотом признался Генри, просунув руку под полотенце, чтобы погладить ее влажное тело.

– Ах, Гарри Рэвенскрэг, – еле слышно пролепетала она, от волнения у нее перехватило горло, – будь ты даже самим королем, я не смогла бы любить тебя сильнее… потому мне что острый нож делить тебя с Бланш… с любой другой женщиной.

– Ни с кем тебе не нужно меня делить. Можешь мной гордиться: во время нашей долгой разлуки я вел себя как примерный муж.

– Это правда?

– Истинная правда. Хотел сохранить всю свою страсть только для вас одной, леди. Так что держись… надеюсь, ты уже хорошо отдохнула? – лукаво спросил он и провел кончиком языка по ее шее.

Розамунда, млея от наслаждения, тут же откинула голову. Когда он в конце концов жадно прильнул к ее губам, она пылко ответила на поцелуй, чувствуя сквозь свое полотенце и одежду Генри, как жарко разгорается его тело, как оно напрягается. Она ощутила под ягодицами непреложное свидетельство его желания…

– А знаешь, мои девичьи мечты были не слишком скромными, – она счастливо засмеялась и прижалась лбом к щеке, – я представляла, как ты… как ты уберешь меня… и как ласкаешь, вот здесь. – Она взяла его ладонь и, приоткрыв полотенце, положила ее на грудь.

Дыхание Генри тут же стало прерывистым, а поцелуи просто бешеными, будто он хотел съесть ее рот. Взяв вторую его ладонь, она опустила ее на холмик между бедер… Дрожа от страсти, она впитывала прикосновения его пальцев, ласкающих складочку самых заветных ее прелестей.

– Вот видишь, какая я… никакой подобающей приличной девушке скромности, даже тогда… – пошутила она.

– Это же замечательно, мне очень повезло, – прошептал он, уткнувшись лицом в ее шею.

Он стал языком ласкать ее плечи и ключицы, спускаясь все ниже, к полным грудям, он нежно лизал их кончики, а когда сосок превращался в прелестный бутон, надолго к нему припадал, посасывая.

– Ну, и какие еще наслаждения я разделял с тобой холодными одинокими ночами… в нескромных девичьих мечтах?

Розамунда весело улыбнулась, очарованная его любовным подтруниванием над нею.

– Я отдавалась тебе… и это было чудесно… ни с чем не сравнимо, – прошептала она, нежно коснувшись тубами его подбородка.

Нет, она не могла больше ждать, ее пальцы, скользнув по его груди, живо пробежались по животу и стали изнутри ласкать бедро, пока он в конце концов не выпалил:

– Да не здесь же, сладкая моя глупышка. – Голос его был хриплым от страсти, и он направил ее руку, куда нужно…

Дрожа от ожидания, Розамунда погладила натянувшуюся ткань, чувствуя, как его плененный одеждой дротик рвется наружу… ради нее. Она знала, что ей завидует множество женщин, ведь он по всей округе прославился своим неуемным любострастием. Вся ее плоть взыграла при мысли о том, как неистово он жаждет овладеть ею… Огонь охватил ее, нестерпимым жаром желания опалив ей пах. Скорее…

– Тогда я, конечно, не представляла, как выглядит твоя знаменитая в этих краях мужская справа, – озорно пошутила она, сквозь гульфик ощупывая пальчиком его прославившееся орудие, которое от ее прикосновений стало еще мощнее и тверже.

– Ну и как тебе… ммм… «справа»? – спросил Генри, обхватив ее личико ладонями… Его синие глаза потемнели от страсти, они так блестели, отражая пламя очага…

– Поначалу я была в ужасе, – нежно улыбнулась она, – ведь ты заполнил меня до самого краешка.

– О милостивый Боже, – почти со стоном пробормотал он, не в силах долее терпеть. – Иди же ко мне, я опять хочу тебя заполнить.

Они рухнули прямо на циновки. Поленья жарко потрескивали, рассыпая в очаге искры, причудливые тени от огня играли на стенах. Розамунда расстелила на пахнущих травами циновках полотенца, приготовленные для ванны, ее движения были медленными, нельзя было не заметить, что ее тоже снедает пламя желания. Генри начал лихорадочно раздеваться, расшвыривая по полу башмаки, куртку, сорочку… Он не сводил с Розамунды глаз, словно боялся, что она исчезнет, словно фея, слишком уж она была прекрасна… И сейчас она предастся ему. Розамунда улыбалась, радуясь его нетерпению, любуясь его мускулистым, золотым от пламени очага телом, не переставая ласкать кончиками пальцев эту гладкую горячую кожу. Ее ласки, конечно, заставляли его медлить, и он невольно досадовал, но прелестная его мучительница и не помышляла ему помочь, молча наблюдала за его раздеванием, ловя себя на том, что ей все сильнее хочется прикасаться губами к этой золотой плоти.

  130