275 
Господа! Наконец-то у России честное правительство. Наконец-то в России свобода!
– … К счастью, мы не наблюдаем ложного пути. Но пока разыгрываются страсти – тормозится наша творческая работа. К сожалению, по-видимому, сохранились тёмные силы, которым нужны смуты, и они их вызывают…
Неискоренимая распутинско-протопоповская агентура!
Прошли товарищи министров.
А толпа всё густела, сама не зная, в ожидании чего. Уже забрались и на массивные столбы по обе стороны дворца. И тут
– тут – достиг с краю толпы и огненно передавался дальше ужасающий слух: что на Невском было – кровавое столкновение?…
Да – стреляли! убили!!
Кто? кого? сколько?
Кто – против кого?
Бросаться туда? (Или и самим тут небезопасно?)
А вот и на трибунку поднялся очевидец, типа торгового приказчика, и рассказал: группа рабочих, вооружённых винтовками, стреляла в сторонников правительства.
Толпа загудела в гневе.
Кричали разное, что теперь делать.
Тут с Морской подъехал грузовик, переполненный солдатами. Перед ним расступались, и он въехал в середину. К борту вышел штатский в пальто, с окровавленным рукавом, не перевязывал даже:
– Вот, в меня попали. Стреляли в упор.
Что поднялось!!
– Позор!
– Окрестили революцию стрельбой!
– Арестовать их!
С грузовика солдат:
– Это стреляли тёмные силы, и не без немцев. Они только прикрылись рабочей курткой, или шинелью.
Не стало ясней. Матрос гвардейского экипажа:
– Стрелявшие называли себя ленинцами. Соберём депутацию, и пусть с очевидцами пойдут сообщить Временному правительству.
Охотно собрали, и пошёл тот с окровавленным рукавом, и два солдата очевидца.
Вскоре на балкон вышел тот же смоляной Зарудный, спугивая голубей. Оттуда его далеко было слышно, только щуриться на него против солнца.
– … Мы решили принять самые строгие меры. Немедленно мною будет сформирована специальная следственная комиссия, которая, я уверен, будет санкционирована министром юстиции Керенским. И она немедленно приступит к выяснению виновных. Через несколько минут сюда прибудут представители следственной власти и прокурорского надзора. Очень прошу прибывающих очевидцев не расходиться и дать показания.
Вся площадь залилась „ура-а-а-а!…”
Нет, мы не уступаем! Мы – русское общество! Насилием – нас не взять!
Правительство не бездействовало! Граждане не были покинуты на произвол. Всех – накажут.
По всей Мариинской площади крики:
– Они начинают гражданскую войну!
– Они её и проповедывали всё время!
– Дайте нам возможность разоружить тёмные силы!
– Мы требуем ареста Ленина!
Забывалось, что не сами же министры тут перед ними.
Зарудный:
– Об этом вашем желании мы сообщим Керенскому.
На помощь ему вышел и Гримм:
– … Будут приняты самые энергичные меры к борьбе с насильниками… В стране, где отменена смертная казнь, не может иметь место натравливание брата на брата.
Молодчина, отец!
Восплески толпы.
И долго продолжалось, и долго гудело уже перед опустевшим балконом. Придумали сочинять резолюцию, и кто-то собирал мнения, а кто-то записывал, и потом оглашали трижды, в три разных стороны:
– … Граждане просят правительство стать на защиту закона и личной безопасности граждан…
Понесли во дворец, но чтобы передали непременно лично Керенскому.
А между тем с Морской вливались на площадь целые манифестации. И несли: „Полное доверие гражданину Милюкову!” – „Да здравствует Гучков!”
Да весь Петроград был здесь! Да весь Петроград заодно!
Кто же стреляет?… Кто же мутит?
Манифестации прибывали – но тут уверяли, что сейчас ещё большее торжество начинается у Казанского собора.
Возбуждённой колонной многие потекли туда.
81 (На петроградских улицах, 21 апреля)
* * *
На приметной внешней каменной лестнице городской думы висит: „Ленина и К° – в Германию!”
Имя Ленина на Невском не сходит с уст. Требовать указа об аресте Ленина.
– Это Ленин и объявил войну Временному правительству!
– Он и приехал вносить смуту в армию.
– „Всё решит бронированный кулак” – этот лозунг Вильгельма теперь переняли большевики.
– Ленинцы протестуют против братоубийственной войны на фронте – а как же они развязывают её внутри страны?
275 
