36 
Наконец кавалькада тронулась. Крутой спуск со скалы завивался спиралью и был посыпан крупным серым песком. Лошади и всадники теснили друг друга. Впереди, хрипя на сворках, рвались собаки, волоча за собой псарей. Охотники ехали не спеша, обсуждая предстоящую травлю. Выслеженная стая хоронилась в местности, именуемой Безымянной лощиной, – безлюдной и дикой пустоши среди скал, где, по преданию, обитали духи гор. Волков часто видели в тех местах, и это только подтверждало молву о том, что дело не обходится без нечистой силы. Утром охотники отстояли мессу и просили у Господа заступничества и удачи.
Было решено, что всадники разобьются на группы и будут поджидать зверей в укромных местах вдоль Безымянной лощины, а Майсгрейв и с ним еще несколько охотников, чтобы перекрыть путь остаткам стаи, что проскользнут мимо загонщиков, расположатся в самом конце ущелья – там, где горный ручей водопадом срывается со скал в долину.
Миновав селение, они вброд переправились через ручей и пришпорили коней, начав подъем на водораздел. Здесь было куда холоднее, чем за стенами крепости. Сырой ветер пронизывал до костей, подтаявший снег комьями летел из-под копыт. Яростный лай собак заполнял долину. Наверху ветер разогнал клочья тумана, и стали хорошо видны седловины пологих гор, по которым проходила воображаемая линия, разделяющая королевства.
Охотники ехали по усыпанной крупным щебнем тропе, которая, петляя, вела к чернеющему на горном плато лесу. Лошади шли вдоль русла шумного неглубокого ручья, то спускаясь, то поднимаясь на склон, по кремнистым россыпям к зарослям древних дубов, берез, рябины и остролиста, перемежающихся чащами терновника. Затем охотники понеслись между стволов деревьев, заставляя коней прыгать через поваленные стволы и глубокие рытвины. Здесь Стаффорду пришлось использовать все свое умение, чтобы заставить норовистого скакуна подчиниться своей воле и не отстать от кавалькады. Синий плащ баронессы мелькал впереди среди стволов, ее гнедая кобыла шла легким галопом, упруго и уверенно преодолевая препятствия.
Миновав лес на плоскогорье, охотники вновь стали спускаться. Тропа была столь крутой, что лошади ржали и пятились, камни с грохотом летели в бездну из-под копыт, а всадники едва не ложились на крупы, натягивая поводья. Вскоре они оказались в глубокой лощине, по дну которой среди сугробов вился ручей.
Свернув, всадники очутились подле руин каменных построек, среди которых чернели обугленные обломки стропил. Внезапно из развалин показался поджидавший охотников старший егерь. Он возник столь неожиданно, что Бэкингему едва удалось справиться с испуганно взвившимся на дыбы конем.
Егерь лишь посторонился и прямиком направился к барону. По его словам, звери с ночи были обложены в лесу, загонщики заняли свои места и лишь ждут его приказаний.
– Я сам подам сигнал, – сказал Майсгрейв, – когда мы достигнем водопада и поднимемся на скалу.
Он разделил охотников, указав, кому и где стать в засаде так, чтобы ни один лаз не оставался открытым. Генри Стаффорд с Баннастером и старым Флетчером должны были вернуться назад, подняться на склон и следить за долиной, с ними оставался также псарь с тремя волкодавами на сворке. Двум другим своим людям барон приказал стеречь расщелину на другом краю долины – там виднелась узкая кривая тропка. С остальными охотниками Майсгрейв поскакал к верховьям ущелья, и вскоре оставшихся всадников объяла такая тишина, что казалось невероятным, что по всей долине среди кустов дрока, обломков скал и куч валежника скрывается множество людей.
Генри оглянулся. Эмброз Флетчер широко улыбнулся лорду. Его щеки, покрытые медной щетиной, собрались в складки. От него попахивало, как от лохматой горной лошадки. Типичный провинциальный сквайр. Флетчер приблизился к лорду Бэкингему и заговорил, указывая на долину:
– Сэр Филип оказал нам, как гостям, большую любезность, поставив здесь. Отсюда ущелье видно будто на ладони, и, когда зверей погонят, мы окажемся как раз на пути стаи. Славная может выдаться охота, клянусь святым Катбертом! Успевай только управляться с арбалетом.
Генри хмыкнул в сторону:
– У себя в Уэльсе мне случалось брать матерого волка живьем, схватив за уши.
– Святая правда! – поторопился подтвердить Ральф Баннастер, заметив недоверчивый взгляд нортумберлендца. – Его светлость – лучший охотник в Брекон-Биконе.
Генри предоставил Ральфу обсуждать с этим немытым приятелем барона его охотничьи подвиги, а сам стал оглядывать долину. Под порывами ветра туман окончательно разошелся. Впереди простиралась заснеженная низина. Выветрившиеся скалы обрамляли ее так, что между ними оставалось всего несколько расщелин, которые хищники не могли миновать. На снегу вокруг развалин виднелись следы охотников и конский помет.
36 
