94 
В ту ночь Анна долго не могла уснуть. То, что в семье короля живет сын Филипа Майсгрейва, оказалось для нее потрясением. Дитя той, к которой она всегда тайно ревновала его. Ей вдруг стало и легко, и больно в одно время. Сын Филипа… Его кровь и плоть.
Когда поздно ночью вернулся Ричард и властно привлек ее к себе, Анна впервые заупрямилась.
– Я устала, милорд. Оставьте меня! Оставьте меня в покое, или клянусь, что я, подобно супруге лорда Стенли, дам обет целомудрия до конца своих дней!
Ричард издал невнятный звук.
– Маргарита Бофор вольна делать, что ей вздумается, если ее муж – тряпка. Я же не намерен быть всеобщим посмешищем. К тому же у Стенли есть здоровый и крепкий наследник. Да и его пасынку Тюдору – да поглотит его преисподняя – здоровья не занимать. Вы обязаны принимать меня, пока не подарите еще с полдюжины наследников.
Ей пришлось подчиниться, но никогда еще она не испытывала такого мучительного отвращения от его прикосновений…
Когда супруги вернулись в Йорк, их отношения были натянутыми до предела. Даже радость от того, что маленький Эдуард здоров и весел как никогда, не растопила льда их взаимной неприязни. Однако внешне это никак не проявлялось. Наезжая в Миддлхем, Ричард регулярно наведывался в опочивальню супруги, и порой они мирно беседовали о предстоящей военной кампании. Однако вскоре вышел скандал с Маделин Херберт. Ноттингемские празднества не прошли даром для легкомысленной красавицы, она оказалась беременной и, как и подозревала Анна, от одного из Вудвилей. Когда она узнала об этом, то невольно пожалела Маделин, представив, какой гнев обрушит на нее Ричард. Однако первой жертвой ярости герцога стала она сама.
– Я изо дня в день твердил, чтобы вы следили с утра до ночи! Похоже на то, что слова Ричарда Глостера здесь не в цене!
Анна стояла, до боли сжимая руки, чтобы унять дрожь.
– Милорд, супруг мой! Во-первых, я не нянька вашей подопечной, а во-вторых – вы сами тому виной, столько лет продержав Маделин при дворе. Ей двадцать семь, и она, чувствуя свою никчемность, только и помышляла о том, с кем бы согрешить. У нее ни искры разума в голове, но в лоне – бесовский огонь, и слава Всевышнему, что она зачала от благородного лорда, а не от какого-нибудь пьяного конюха, ибо эта девица уже не ведает разницы между мужчинами. Я полагаю, что теперь ваш долг опекуна и благородного вельможи состоит в том, чтобы подыскать ей супруга, дабы скрыть падение этой знатной леди.
– Дьявол и преисподняя! Да ведь в таком случае у Генри Тюдора окажутся развязаны руки, и он немедленно получит в Европе то, чего добивается. Нет, уж лучше бы ей умереть, тогда Тюдор был бы вынужден в течение года носить траур по невесте…
Неожиданно Ричард умолк на полуслове. Взгляд его остановился, отражая пламя свечи. Анна, сама не зная почему, ощутила, как у нее по спине пробежала дрожь.
«Нет, это только слова. Ричард всегда считал Генри Тюдора ничтожеством, а значит, и Маделин Херберт не так уж и важна для него».
Но спустя две недели случилось несчастье. Когда Ричарда не было в Миддлхеме, злополучная Маделин сорвалась с лестницы и разбилась насмерть. Осматривавший место происшествия Джон Дайтон доложил Анне, что произошел несчастный случай. Из настенного светильника вытекло масло, скопившись на верхней площадке лестницы, и эта дама, видимо, поскользнулась и рухнула на каменные плиты пола, размозжив голову.
«Возможно, так оно и было», – пыталась успокоить себя Анна, однако из головы у нее не шли последние слова Ричарда: «Лучше бы ей умереть».
А затем к ней явился Уильям Херберт и снова обратился с просьбой, чтобы Анна ходатайствовала перед Ричардом о скорейшем заключении его брака с Мэри Вудвиль. Анна смотрела на его опечаленное лицо, и ей было страшно спросить – что ему известно о неожиданной гибели сестры.
– Вы ведь сейчас в трауре, Уил. К тому же вы принимаете участие в походе в Шотландию. Я поговорю с герцогом об этом, но лишь после вашего возвращения.
Когда перед началом кампании Анна прибыла в Йорк, она ни словом не обмолвилась о возникших у нее подозрениях. И когда они с Ричардом прощались на паперти Минстера при огромном стечении народа – она в мантии и герцогской короне, он в золоченых доспехах, – Анна улыбалась ему. Как привыкла – одними губами, не глядя в глаза.
Поход начался с пышностью феодальной эпохи. Гремели фанфары, развевались знамена и вымпелы, могучие першероны тащили пушки и бомбарды, повсюду блистали доспехи и кольчуги, слышался слитный топот копыт и лязг оружейной стали. Даже дождливая погода не могла помешать этому великолепному отъезду. А уже через неделю все только и говорили о том, что Ричард, Стенли и герцог Нортумберленд осадили знаменитую своей несокрушимостью крепость Бервик…
94 
