96 
Она бегом пересекла широкую площадь и оказалась в тени какого-то строения. Только здесь она обнаружила, что ее не преследуют. Прижавшись лицом к холодной каменной стене, она дрожала и тихо постанывала сквозь зубы от страха и безмерного унижения. Но время шло, и она постепенно стала успокаиваться, а затем, уже замерев, оглянулась назад. Она была совсем одна, если не считать сидевших неподалеку у костра норманнов. Они пили из бурдюков вино и, кажется, не замечали ее. Из освещенного портала собора долетали взрывы громового хохота.
– Я должна бежать, – тихо прошептала девушка, понимая, что иначе ей не избегнуть посягательств ярла. Даже данное брату слово вряд ли удержит его. Да и какие представления о чести могут быть у варвара?
– Я должна бежать, – снова повторила она, и сама вдруг удивилась простоте и разумности этой мысли. Ее никто сейчас не преследовал, норманны, очевидно, были уверены, что ей некуда идти одной. И действительно, большинство пленниц из тех, которым позволялось передвигаться по городу, никуда не уходили из страха перед дикой природой и своей беззащитностью. Норманны, по крайней мере, представляли собой защиту от других разбойников и диких зверей. Однако Эмма слишком ненавидела этого норманна, а теперь, когда он обратил на нее внимание, она предпочла бы погибнуть от когтей хищников или умереть с голоду, чем достаться ему. К тому же, удайся побег, и у нее появится шанс спастись, если она попадет к франкам. Франки теперь, когда она совсем одна, также могли представлять угрозу для беззащитной женщины, однако у нее есть дядя Фульк. Если она встретит франков и докажет, что она племянница Фулька Анжуйского, ее, вероятно, не тронут. И тогда, с Божьей помощью и при заступничестве Девы Марии, ей удастся спастись. Главное теперь – бежать, бежать как можно скорее, прямо сейчас.
Эмма медленно двинулась вдоль каменной стены, сложенной из огромных глыб. В темноте она оступилась и упала, обнаружив, что под наскоро сколоченным деревянным навесом лежит скошенное для скота сено. Оно было еще свежим и пахло лугом, однако если поджечь его, оно быстро разгорится и отвлечет внимание норманнов.
Какое-то время Эмма размышляла – пока не услышала негромкое ржание лошадей на пустыре с остатками колонн, где они паслись, привязанные к вбитым в землю кольям. Эмма подумала, что, если ей удастся захватить лошадь, ее побег может пройти более гладко и она скорее сможет добраться до Анжера.
Рядом послышались шаги. Девушка замерла. Мимо прошел один из норманнов, что-то напевая, остановился у стены и стал мочиться. Потом двинулся в сторону стога сена и, кряхтя, устроился в нем на ночлег. Эмма подождала, пока его сонное бормотание не перешло в храп, и шмыгнула к своей башне. Здесь было тихо. Тетсинда еще не возвратилась, а Юдик сладко посапывал на скамье у стены.
Эмма бесшумно проскользнула мимо мальчика. Трут и кресало лежали на обычном месте. Она схватила их и почувствовала, что от напряжения дрожит словно в лихорадке. От одной мысли, что сделает с нею Ролло, если ее побег не удастся, к горлу подступала тошнота. Она тряхнула головой, отгоняя страх, и направилась к двери. На миг мелькнула мысль, что следовало бы переодеться в старую, более темную одежду, но в ту же минуту на деревянной внешней лестнице послышались шаги. Если это Ролло, если он вновь хочет заставить ее пережить эту муку, боль и стыд… Эмма в отчаянии кинулась к двери. Слава Богу, это оказалась всего лишь Тетсинда.
– Ты куда это?
– Мне нужно выйти по нужде.
– Зачем же куда-то идти? Ни к чему это. Видит Бог, ты понравилась этому Ролло. Они только о тебе и толковали, когда ты убежала. Этот норманн куда краше своего прыщавого братца Атли. И потом – он станет королем. Ты ничего не проиграешь, сменяв юнца на него.
– Ради всех святых, Тетси, мне уже невтерпеж!
Женщина кивнула и пошла укрыть сына. Она была заметно под хмельком и не обратила внимания на необычное поведение девушки.
Эмма стремительно сбежала по лестнице и, стараясь держаться в тени, прокралась к навесу с сеном. Оно лежало недалеко от входа в башню, где норманны складывали награбленное, и, если она устроит здесь пожар, им будет вовсе не до нее.
Осторожно выбив искру, она подожгла пучок сена. Повалил едкий дым. Девушка забросила тлеющее сено повыше на стог и со всех ног кинулась туда, где на фоне звездного неба темнели силуэты старых колонн.
В наступившей темноте, освещаемой лишь отблесками дальних костров, она бесшумно прокралась к стене, на которой висела конская упряжь, схватила первую попавшуюся уздечку и метнулась к лошадям. Те стали пятиться, зафыркали. Их глаза тревожно отражали свет дальних костров.
96 
