Особенно,... 
92 
– Рад видеть вас, кузина. Клянусь страстями Господними, вы даже не можете себе представить, как я рад вас видеть!
Анна отшатнулась.
– Вы пьяны, герцог!
Джордж лишь пожал плечами и скроил шутовскую мину.
– После той скачки, какую я вынес, мудрено было не выпить кружку доброго старого эля. Ведь я так торопился на свадьбу!
– Фигляр! – сквозь зубы бросила Анна и хотела обойти его стороной, но герцог довольно грубо схватил ее за руку.
– Куда же вы, ваше высочество? А свадьба? Неужели вы откажетесь поднять бокал за здоровье молодых?
Он дважды громко хлопнул в ладоши. Отворилась дверь и, к изумлению Анны, в капеллу вошла Бланш Уэд. Широко открытыми глазами принцесса следила за тем, как ее фрейлина, неся перед собою поднос с бокалом, приблизилась и присела в низком реверансе. Затем она выпрямилась и улыбнулась. В ее улыбке светилось то же торжество, что и у Джона Мортона.
Анна почти машинально взяла бокал, но холод тяжелого вишневого стекла заставил ее опомниться.
– Что вы делаете здесь, Бланш?
– Я здесь по приказу герцога Кларенса.
Ее голос был резок и трескуч. Куда девалась милая девчушка с ямочками на щеках, что так веселила Анну? Перед ней стояла новая Бланш – сухая, решительная, жестокая.
Джордж наслаждался ситуацией.
– Вы разве не знаете леди Уэд? Это странно, принцесса. Ведь Уэды так возвысились при Йорках, а леди Бланш была любимой фрейлиной королевы Элизабет. Она-то и принесла мне ваши первые латинские записки. Как это там: «Hannibal ad portas»[50]? Или еще: «Tu quoque, Brute!»[51] Школярская латынь. Не знаю, как герцог Уорвик, но я-то сразу понял, в чем дело.
– Там была еще одна фраза, – сухо промолвила Анна. – «Lupus pilum mutat, non mentem»[52].
Герцог смахнул с лица улыбку.
– Пейте, Анна! Это превосходное вино, выдержанная мальвазия.
Анна вдруг не на шутку испугалась.
– Вы что, задумали меня отравить?
– Во имя неба, что вы такое говорите, кузина? Возможно ли, чтобы Изабелла позволила погубить любимую сестрицу?
– Почему бы и нет? Если она готова в угоду вам свести в могилу родного отца, то что ей помешает отравить сестру, которую уязвленное честолюбие Изабель считает более удачливой?
Позади раздался шорох платья герцогини.
– Нет, Анна, нет…
Но Джордж жестом заставил супругу умолкнуть.
– Вы скверно думаете о моей жене, принцесса. Изабелле пришлось выбрать, чью голову ей менее предпочтительно видеть на Лондонском мосту, вот и все. Выбор был не в пользу Делателя Королей. Сейчас же никто не намерен причинять вам зло. Вы уснете и будете сладко спать в одной из башен Тауэра, в то время как преданная нам леди Барбара, – он кивнул в сторону стоявшей неподалеку придворной дамы, – в вашем платье и под вуалью взойдет на корабль и отчалит из Лондона. Лорд Стэнли, как бы вам это ни было не по душе, ничего не передаст Делателю Королей…
– Вы с ума сошли! Вы полагаете, что Стэнли ничего не заподозрит? Или на корабле не заметят подмены?
– О Стэнли вам не стоит беспокоиться. А капитан уже получил свою плату и будет молчать до тех пор, пока близ Тилбери не высадит леди Барбару на берег. Что касается вас, то вы останетесь в Тауэре вплоть до вступления моего брата, короля Эдуарда, в Лондон.
Его глаза зловеще сузились.
– Пейте же поскорее! Пейте, или я велю своим людям насильно влить вам в горло это вино.
В этот миг прозвучал преисполненный ужаса голос Деборы:
– Ради всего святого! Что здесь происходит?
Кларенс досадливо поморщился.
– Кристофер, уведите вашу супругу!
В тот же миг Анна выплеснула вино в лицо Джорджу и, с силой оттолкнув Бланш, кинулась к двери.
– На помощь! Стража! Измена! Измена!..
В дверях ее схватили люди герцога, стали заламывать руки. Анна кричала и вырывалась. Ей пытались заткнуть рот, но она кусалась и отбивалась так, что двое дюжих стрелков не могли с нею совладать.
Герцог бросился на подмогу, но отчаянье придало Анне сил, и она боролась с ожесточенным упорством. Она потеряла эннан, волосы ее разметались, а тело извивалось, как угорь, в руках мужчин. Когда она вновь закричала что было силы, ее ударили по голове чем-то тяжелым и, когда она стала оседать, затолкнули в рот кляп так, что она едва не задохнулась. Где-то неподалеку отчаянно кричала Дебора, трепеща в руках мужа, пока герцог яростно не рявкнул:
– Уйми ее, Стэси, уйми, если тебе дорога ее жизнь!
Крик Деборы превратился в глухое мычание, когда шталмейстер зажал ей рот. Возле алтаря стояла в одиночестве Изабелла. Она отвернула лицо, чтобы не видеть, как трое мужчин управляются с ее сестрой. Перепуганный служка на четвереньках полз за алтарь. Леди Барбара всем телом припала к одной из колонн.
92 
