Последние отзывы

  44  

— Это вы, вы?

— Кажется, да — говорит Джон.

Плавно раскрутить ситуацию — это позабавит Эмили, думает Джон, и лишь потом вспоминает, что Эмили здесь больше нет.

— Мы очень большие поклонницы вас, — говорит вытолкнутая подружка.

— Все фильмы! — выступает вперед худенькая, жалея, что отдала другой преимущество такого легкого разговора. — Мы видели все ваши фильмы!

— Правда? — говорит Джон. — И какой же ваш любимый?

Громко хохочут.

— Я не знаю названия по-английски, — говорит одна, слегка задыхаясь. — Его показывали в прошлом месяце в «Корвине». Там, где вы потерялись в открытом космосе с блондинкой и двумя смешными собачками.

— Конечно, конечно, — говорит Джон. — У меня это тоже любимый.

— Она не на самом деле с вами в реальной жизни, правда, та блондинка из кино? — спрашивает худенькая, не слыша Маркова смеха.

— Она вам не подходит, — серьезно говорит подружка потолще, а первая одергивает ее по-венгерски.

— О'кей, мы вас теперь оставим, но спасибо вам, — говорит худая. — Мы любим каждый из ваших фильмов. Но еще, мы хотим это сказать тоже… — Она смотрит в землю, потом на подругу — за ободрением, потом из-под нахмуренных бровей — на Джона. Говорит быстро и серьезно: — Мы прочли это в газете. Пожалуйста, потому что мы любим ваши фильмы, мы это говорим. Не употребляйте больше наркотики, пожалуйста. Вы такой хороший актер кино и очень красивый мальчик, даже в реальной жизни. Пожалуйста, не надо больше, эти наркотики. Мы знаем, вы умрете от них, если не перестанете. Мы знаем, что это трудно.

— Мы знаем, что это трудно, — вторит подружка, — но вас снова заберут в тюрьму, если вы не перестанете. Пожалуйста.

Джона трогает их участие, еще ни одна девушка не беспокоилась так — почти до слез — о его благополучии. Он понимает, что никаких обещаний давать нельзя — в ситуациях такого рода это несерьезно. Он снова благодарит подружек и говорит только, что постарается изо всех сил. Они еще секунду смущенно стоят, потом одна спрашивает, можно ли поцеловать его в щеку и другая тут же просит о той же любезности. Джон надеется, что Марк догадается рассказать об этом Эмили без намеков со стороны. Подружки удаляются, взявшись под руки, и Джон машет всякий раз, когда они оборачиваются через плечо.

Марк и Джон смеются, и ни один не может догадаться, каким актером был Джон, но еще миг или два алкогольного времени он согревается вниманием поклонниц, пока следующая волна перелетной клубной молодежи не вываливает на улицу и медленно не рассасывается, проявляя Чарлза Табора, целующего крошечную женщину, которая щупала его в подвале. Габор низко свесил голову и согнул шею, чтобы дотянуться до ее запрокинутого лица, она стоит на цыпочках и удерживает равновесие, схватив его обеими руками за задницу. Он слегка согнул колени и, чтобы добавить подруге устойчивости, прижал ладонь к ее спине, другой рукой тискает ее груди. Джон и Марк молча наблюдают, как их приятель лижет низенькой девушке шею и говорит что-то по-венгерски. Наэлектризованная желанием, девица подпрыгивает и обхватывает Чарлза ногами за талию, а руками за шею. Они снова целуются, теперь Чарлз тянется вверх, чтобы достать ее лицо, и таким манером, ничего не видя, шагает прочь по улице к проспекту и такси.

— Ужасно видеть такие вещи, — говорит Марк, поднимаясь и двигаясь к маленькой площади. — Идем, я тебе кое-что покажу.

Едва клуб остался позади, улица быстро стихает, будто закрыли дверь. Джон идет за Марком в узкий переулок, где из открытых окон первых этажей доносится венгерская речь. Лужи дрожат под выхлопными трубами «трабантов» и «шкод», покрытые радужными бензиновыми спиралями — маленькими заблудившимися галактиками.

— Знаешь, мне нравится твоя колонка, — говорит Марк. — Читаешь как содержание будущих легенд об ушедшем чудесном времени: «Помнишь эти заметки в начале девяностых?»

— Спасибо, — рассеянно отвечает Джон, совсем не в настроении. — Что ты хочешь мне показать?

— Кучу всего. Я хочу показать тебе кучу всего. Любопытно, как ты… вот эта улица, для начала.

Марк запускает пальцы в рыжие волосы на висках и тянет в стороны, пока волосы не встопорщиваются, как пучки перьев у больной птицы.

— Вот оттого я этим и занимаюсь, раз уж ты спрашиваешь. Вообще-то, кажется, это Эмили спрашивала, но я уже слишком пьян и не различаю. На этой маленькой улице я люблю все. Жизни, которые здесь проживались. То, как здесь чувствуют. Каково было стоять здесь влюбленному. Можешь представить, что ты стоишь вот здесь влюбленный и видишь мир, как он выглядел, когда еще не было фильмов, пока кино не заставило тебя видеть все в определенном свете?

  44