106 
Рядом ворочался Лёха, удобнее устраиваясь среди твёрдых корней. Сон никак не шёл, и он начал тормошить Ненахова.
— Захар! Слышь, Захар!
— Чего тебе?
— Вадим сказал, вы там с бойцами Леонида недавно схлестнулись?
— Ну да.
— И как они? В рукопашке?
— Едва не разделали нас под орех.
Захар затаил дыхание, ожидая новых вопросов. Он устал, у него болел живот, и ему страшно хотелось спать. Не до разговоров. И если Дылда хочет узнать подробности, то он не пожалеет красок!
Но сосед замолчал. Испытывая лёгкое разочарование, Захар незаметно для себя задремал…
Очнулся он от холода. Кругом серая муть, в голове всё плывёт, а ноги непонятно как очутились в ледяной жиже. И никого рядом. Куда все подевались?! Рывком вскочив, Захар в панике заметался. Где, где все?! Он ведь точно помнил, что здесь лежал Лёха, а здесь Тони, вон там устроился Георгий.
Безумие какое-то!
Он попробовал кричать, но пелена тумана гасила звуки. И ни черта не видно дальше вытянутой руки. На ум не приходило никакого объяснения случившемуся, даже самого фантастического.
Некстати вспомнилось, что вокруг болото. Надо обладать невероятным везением, чтобы, блуждая в тумане, не забрести в самую топь. Разумней подождать, пока муть развеется и поискать остальных. Не могли же они пропасть бесследно.
До слуха донёсся едва слышный шёпот. Не звук, а его тень, слабый отголосок чьего-то разговора. И никак не удавалось разобрать слов: вроде всё знакомо, а понять невозможно. Хочется замереть и слушать, слушать, пока не откроется сокровенный смысл…
Что за наваждение?! Захар с трудом стряхнул оцепенение. Чуть не заморочили. Поддайся он, и неизвестно, чем бы всё закончилось. По телу запоздало прокатилась волна жара. Шёпот по-прежнему звучал в ушах, но Захар больше не обращал на него внимания. Ему кажется, или туман действительно стал гуще? Зажглись зелёные огни, замелькали тени… Страшно, чёрт возьми!
Слева возник бесформенный силуэт. Огромный, с небольшой грузовик размером, он медленно приближался. Опомнившись, Захар попытался сменить облик… Ничего не получалось. Тело забыло, как превращаться. Он словно растерял свои сверхспособности, избавился от клейма Меченого, стал нормальным человеком. Во рту враз пересохло, ноги примёрзли к земле. Появилось ощущение надвигающегося конца.
Может, это сон?! Господи, ну пусть будет сон. Иначе подыхать вот так, с опущенными руками, без воли и желания победить, как-то уж совсем гадко. Перед самим собой стыдно.
Туман немного развеялся, открыв приближающееся нечто. Захар не мог подобрать ему определения или достойного сравнения. Как назвать безобразную гору из серых канатов, увязанных лохматыми узлами и затянутых паутиной. Да не просто гору, а живую гору, двигающуюся с завидной целеустремлённостью и выказывающую весьма очевидные намерения.
Чудовище чем-то неуловимым напоминало паука с базы. Внешне ничего общего, но ощущалось смутное родство. Это не объяснить словами, Захар просто чуял. Как зверь чует охотника.
Значит достали-таки. Нашли способ, мелькнуло тоскливое. От обиды на такую несправедливость перехватило дыхание. Заломило виски и почему-то левую скулу… Будто врезал кто со всей дури. А потом в правую.
— Держи его, суку! Вырвется — в лоскуты всех порвёт! — Сквозь навязчивый шёпот прорвались голоса. — Держи, сказал!
Неизвестные с кем-то боролись, но им никак не удавалось справиться. В ноздри брызнул запах чужого страха.
Запах?!
Из-за его спины ударило копьё обжигающе-белого света, вонзившееся в самый центр туши монстра. Во все стороны брызнули золотистые искры, чудовище налилось огнём и полыхнуло.
Как быстро, успел подумать Захар, прежде чем его закрутило в пепельно-сером водовороте. Короткое падение в темноту, вспышка резкой боли, и… он открыл глаза.
…Его держали четыре человека, один сидел на груди, засунув ему в рот рукоять пистолета. Ствол больно впился в нёбо, порвав губу. Руки свело судорогой в попытке освободиться, из горла вырывалось нечто среднее между криком и стоном.
Захар затрясся и попытался шевельнуть руками. Куда там, вцепились как клещи. Не отдерёшь.
— Отпускайте его, он в норме, — сказал Георгий откуда-то сзади. Приказ выполнять не спешили, и он повторил, раздражаясь: — Отпустите, я сказал!
Захара освободили. Ещё туго соображая, встал на четвереньки и мучительно раскашлялся.
106 
