134 
— Пойдемте, — предложила Бесс, пытаясь скрыть свое замешательство. — Королева уже спрашивала про вас и велела привести вас, как только вы появитесь.
Они весело последовали за любимой фрейлиной королевы, проталкиваясь через толпу вовсю веселившихся придворных.
Елизавета Тюдор сидела на большом резном позолоченном троне, стоявшем на покрытом ковром возвышении. На ней было надето роскошное платье из белого бархата, расшитого полосами серебристой парчи и усыпанное бриллиантами, жемчугом и золотыми бусинками. На шее красовалось ожерелье из шести ниток прекрасно подобранного розового жемчуга с изумрудной застежкой. Голову венчал огромный рыжий парик. Темно-серые глаза светились удовольствием, и при разговоре она беспрестанно жестикулировала красивыми руками с длинными, унизанными перстнями пальцами. Увидев Велвет и Алекса, она тепло улыбнулась и поманила их к себе. Они легко пробрались через толпу веселящихся придворных и, достигнув подножия трона, почтительно поклонились.
Королева встала и, перекрывая гул голосов, прокричала:
— Тихо! Мы будем говорить и желаем, чтобы все услышали, что мы скажем.
В зале установилась тишина, даже музыканты опустили свои инструменты. Если чему она и научила своих подданных, так это послушанию.
— Завтра, — начала она, — наступает Великий пост, и вскоре после его начала моя любимая крестница Велвет отъедет вместе со своим супругом к себе домой, в Шотландию. Поскольку я надеюсь, что моя крестная дочь по прибытии в свой новый дом не замедлит выполнить свой долг перед мужем… — здесь королева сделала паузу, и среди придворных раздалось несколько громких одобрительных смешков, — то вряд ли мы увидим их в ближайшие несколько лет, ведь Дан-Брок отделяют от Лондона многие и многие мили. Королевский Молверн, где выросла Велвет, был моим подарком Адаму де Мариско. Так как у него нет наследника по мужской линии, мы доводим до всеобщего сведения, что по его кончине имение Королевский Молверн отойдет Александру Гордону, графу Брок-Кэрнскому, а затем его наследникам. Это мой подарок вам, ибо я люблю вас обоих от всей души.
Глаза Велвет наполнились счастливыми слезами. Чудесно, что когда-нибудь Королевский Молверн будет принадлежать ей и ее детям. Она желала своим родителям долгой жизни, но, готовясь уехать из Англии на север, она чувствовала себя такой покинутой. А теперь королева, как бы прочитав ее мысли, предложила ей лекарство от ее печалей. Молодая графиня Брок-Кэрнская упала на колени. Взяв подол королевского платья, она поднесла его к губам и поцеловала.
— Благодарю вас, мадам, — сказала она сдавленным от волнения голосом. Большего произнести она была не в силах.
Елизавета нагнулась и подняла ее с колен, сама с полными слез глазами. Вынув из рукава шелковый платочек, она вытерла мокрые щеки своей крестницы.
— Ну, ну, дитя, я же хотела только порадовать тебя.
— О, вы меня и порадовали, мадам, еще как порадовали! — Это, бесспорно, очень щедрый подарок, ваше величество, — проговорил Алекс, наконец обретший дар речи. Королева метнула на него смешливый взгляд.
— Вряд ли теперь у меня будут уже свои дети, — сказала она с подкупающей откровенностью. — Возможно, что в один прекрасный день сын моей кузины-предательницы, Марии Стюарт, унаследует этот трон. — Она холодно улыбнулась. — Возможно. И если такое случится, вам, милорд, совсем не повредит иметь поместье в Англии. Совсем не повредит.
— Да, — кивнул он мрачно, — не повредит.
— Мы намерены жить долго, — усмехнулась королева, — и надеемся, что у Адама де Мариско и его жены тоже будет долгая жизнь. Может пройти много лет, пока вы вступите в права наследования, сэр. Очень много лет.
— Но когда это произойдет, — с ловкостью опытного придворного откликнулся Алекс, — я всегда буду с благодарностью и любовью вспоминать величайшую из английских королев, Елизавету Тюдор.
— Ха! — фыркнула королева. — Господи Боже, какая потеря! Вам следовало бы остаться при дворе, Алекс Гордон, ибо у вас язык и мысли прирожденного придворного. Вы далеко пойдете. О да, далеко!
— Королева очень добра, — ответил Алекс. — Но при всем моем уважении к вам и вашему двору, меня влекут холмы моей родины.
Елизавета улыбнулась.
— Я понимаю, — спокойно сказала она. — Вы любите свой Дан-Брок так же, как я люблю мой Гринвич. Я не позволю никому лишить меня собственного дома и не буду лишать вас вашего, милорд. Мое разрешение уехать остается в силе. Поезжайте с Богом, но не забудьте вернуться вместе с женой, когда придет время.
134 
