119 
В эту секунду Дилвиш тихонько застонал.
— Ну вот, — сказал Барэн с улыбкой. — Он жив. Пусть пара этих болванов поднимет его на ноги и тащит за мной.
Семирама встала и подошла к нему ближе, чем обычно.
— В самом деле, Барэн, будет лучше, если мы еще немного подождем.
Он поднял свою правую руку к ее груди, потом неожиданно щелкнул пальцами.
— Лучше для кого? — спросил он. — Нет, моя дорогая. Он — узник, как и все прочие. Мы должны исполнить свой долг, посадив его под надежный замок. Это ты меня просветила.
Он повернулся к двум рабам, уже положившим руки Дилвиша на свои плечи и поднявшим его. Голова Дилвиша свисала на грудь, ноги волочились по полу.
— Сюда, — крикнул он, направляясь к двери. — Я сам окажу ему эту честь.
Семирама последовала за ним.
— Я тоже пойду, — сказала она, — чтобы убедиться, что он туда доберется.
— Не можешь оторвать от него глаз, да?
Не ответив, она вышла вместе с ними из комнаты и пошла по большому залу. Блуждая взглядом по сторонам, она снова дивилась странному убранству и всей обстановке этого зала, так разительно отличавших его от всех прочих комнат, величественному стеклянному дереву, свисавшему с потолка вниз верхушкой, гобеленам, изображавшим молодых людей с белокурыми волосами, зачесанными назад так, что это было похоже на какие-то головные уборы, и дам с немыслимо высокими прическами и раздувающимися юбками, столам, покрытым искусной резьбой и инкрустацией, резным стульям, состоявшим, казалось, из сплошных изгибов, обитых только местами, цветным медальонам на ткани, высоким зеркалам, изразцам, образовывавшим причудливый узор на полу, длинным, тяжелым портьерам, странному предмету меблировки с клавиатурой, издававшему музыкальные звуки, когда нажимали на клавиши.
В этом зале было что-то такое, что казалось странным даже для этого самого необычного из всех мест. Иногда, проходя по нему, она замечала в глубинах зеркал отражения людей и предметов, которых не было в зале, мимолетные, расплывчатые, исчезающие так быстро, что их невозможно было разглядеть. А однажды ночью она услышала громкую музыку, веселый смех и болтовню на неизвестном ей языке, доносившиеся из этого зала. Вознамерившись либо присоединиться к пирушке, либо уничтожить ораву сверхъестественных незванных гостей движением двух вытянутых пальцев, она спустилась вниз по лестнице, прошла по коридору и оказалась в зале. Музыка стихла. В зале было пусто. Но в зеркалах отражалось великое множество красивых людей в ярких одеждах, повернувших к ней головы и словно застывших в момент того или иного движения… и среди них находился один высокий, смутно знакомый человек в каком-то светлом мундире и с яркой лентой, пересекавшей его грудь по диагонали, отвернувшийся от своей партнерши и улыбнувшийся ей. Всего лишь одно мгновение колебалась она, а потом шагнула вперед, чтобы войти в зеркало и присоединиться к ним. Внезапно вся живая картина исчезла, и зеркало осталось таким же пустым как зал.
Когда она спросила об этом у Туалуа, он либо не знал, что произошло, либо ему было безразлично. Замок, сказал он ей с наслаждением барахтаясь в своей вонючей луже, всегда существовал и всегда будет существовать. В нем содержится много странного, и много необычайного прошло сквозь него. Все это для него почти ничего не значило.
Когда они уже выходили из большого зала, предмет меблировки с клавиатурой каким-то образом сыграл четыре музыкальные ноты, хотя поблизости никого не было. Барэн остановился, оглянулся, посмотрел на него, потом на нее, пожал плечами и пошел дальше.
Вслед за ними она подошла к выходу из зала. Находившийся без сознания человек опять застонал, и она взяла его за запястье, убедившись, что пульс бьется сильно.
— Причин для волнения нет, — сказал Барэн, заметивший ее жест.
Шедший позади них Мелбриниононсадсазерстелдрегандишфелтсемеор завизжал и бросился к другому выходу. Он увидел в зеркале что-то, напугавшее его до смерти.
Они вышли к лестнице, спускавшейся вниз в находившуюся под Замком тюрьму. Остановившись на верхней площадке, Барэн подрезал фитиль лампы и зажег ее от ближайшего медного канделябра. Потом, держа ее наверху, он начал спускаться вниз в мрачную тьму, и было заметно, что головокружение его не беспокоит.
Когда они спускались, их узник стал подавать признаки жизни, откидывая голову и пытаясь нащупать пол под ногами. Семирама подняла руку и прикоснулась к его щеке.
119 
