36 
Мышцы приятно ныли, отзываясь сладостной болью. Да! да… вот тут, пониже, в области поясницы! Казалось, Гувальд читает мысли подопечного, хотя магом-сенслегером он быть никак не мог. Наверное, под влиянием массажа в голову Конрада закралось странное подозрение. Кто его знает, эту борьбу чистых начал! С виду – дурь дурью, наподобие «борьбы ла-лангских мальчиков», когда шут гороховый напяливает специальный костюм и начинает бороться сам с собой. А пойдут нарушения, личные инициативы Голубей с Аспидами, мы займемся кордонами и карантином, отменим экстерриториальность… Возьмет и лопнет какая-нибудь связь времен. Разорвется шут гороховый на две половинки, пойдут клочки гулять по закоулочкам. Хорошо бы остаться в рамках, на всякий случай…
– Мне кажется, вы все усложняете, друг мой…
Обер-квизитор не сразу понял, что это заговорил дремавший в кресле Серафим Нексус.
– Знаете, мне приснился дивный сон. Как мы вместе с коллегой Просперо, а также с вами, дорогой Рудольф, и еще с рядом достойнейших людей, подаем совместное прошение о принятии нас в Орден Зари. Из большой и чистой любви к большим и чистым началам. И наше прошение, как это ни странно, удовлетворяется. А через четыре года мы надеваем красивые, но непрактичные белые одежды и отправляемся в квест. По всем правилам Ордена. Далее мы аккуратно – или не очень аккуратно, это уже по обстоятельствам! – разбираем цитадель по камешку… У вас, дорогой Просперо, есть немалый опыт в этом благородном деле! Разбираем, значит, и извлекаем под Овал Небес нашего энергичного приятеля, Черного Аспида. Для передачи в руки правосудия. Ах, да, кого-то надо будет оставить на троне Майората… Барон, хотите послужить Белым Голубем? Годика четыре? С сохранением жалованья и выслуги лет?
Конрад надеялся, что последняя фраза лейб-малефактора – безобидная шутка. Но его невольно передернуло, как передернуло бы от любой шутки «Вредителя Божьей милостью», услышанной в свой адрес.
Даже архивариус-массажист из Надзора Семерых запнулся.
– Это было бы любопытно, сударь, – с изрядным усилием выдавил обер-квизитор. – Но вряд ли совместимо с выполнением моих служебных обязанностей. Я искренне надеюсь, что прокуратор Цимбал не согласится с вашим предложением.
– Кстати, о служебных обязанностях, – король, как всегда, двигался к цели наиболее прямым путем. – Теперь вы понимаете, барон: нам нужно точно знать, замешан Черный Аспид в убийстве квесторов, или нет. Время на сбор доказательств у вас есть: если Аспид виновен, раньше, чем через четыре года, нам его не достать.
«И все-таки достопочтенные судари чего-то не договаривают… Раз дело важное – почему задержали уведомление Тихого Трибунала? Дали мне „фору“? Из-за соперничества ведомств и застарелой неприязни? Вряд ли. В делах подобного уровня о неприязни забывают. Почему гибель шестерки рыцарей дурацкого Ордена Зари так волнует лучших людей Реттии?! Человеколюбие? Чистое начало в сердце настучало? Не смешите мои ботфорты…»
– Я понимаю вас, любезный барон. На вашем месте я бы тоже недоумевал, отчего данному происшествию придается столь большое значение.
Просперо Кольраун вполне мог читать мысли. С него станется: прочтет и не почешется. Чтоб лишних сил не тратить.
– Это пре-це-дент, друг мой. Вернее, это может быть прецедент, если за случившимся и впрямь стоит Черный Аспид. Выход ритуализированной военной игры за пределы отведенных границ. Из экстерриториального Майората – на территорию Реттии. Если оставить сей прецедент безнаказанным – последствия не заставят себя ждать. Проблема борьбы чистых начал, перейдя из области философии, мифологии и забав молодежи в сферу государственных интересов… Не хотелось бы, честное слово. Возможно, вы недооцениваете угрозу, но Абсолютным Злу и Добру место в резервации, а никак не в нашем с вами мире, где абсолюты существуют лишь в виде теоретических абстракций…
«Кто б спорил… Идеал, вырвавшись из темницы абстракций, хуже демона, освободившегося из „лебединой звезды“… или как там боевые маги именуют ловушки-пентакли?.. Интересно, а другие причины, менее „философского“ характера, мне изложат? Ох, хорошо… это плохо, что хорошо, это усыпляет…»
Верховный архивариус добрался до баронского позвоночника. Сменил масло для растирки: повеяло мятой и кардамоном.
– Прошу вас, расслабьтесь… Глубокий вдох… выдох… задержите дыхание…
Ладони Гувальда Мотлоха упали с неба, распластали, лишили остатков воздуха.
36 
