Особенно,... 
96 
А для этого надо было…
— Господин Али-бей, я, как представительница администрации мектеба, требую, чтобы девочка сдала имеющееся у нее холодное оружие! С этими ножами за пазухой она представляет опасность для окружающих!
Госпожа Коушут мельком оглядывается на застывших позади гулямов. На поясе у обоих висят армейские штык-ножи в ножнах и полицейские дубинки-тонфа с короткой поперечной рукоятью, прихваченные из оружейной комнаты. Уж это-то точно работает в отличие от пистолетов! Вот если бы еще перетащить на свою сторону бородатого ар-Рави с его доктором, способным всадить пулю в нужного человека! Да и дебил телохранитель весьма пригодился бы в качестве союзника.
Последняя мысль странным образом лишает Неистовую Зейри душевного равновесия: она, значит, союзник Творца, а дебил телохранитель — союзник ее, Зейри… Враг моего врага — так, что ли?
Приходится встряхнуться и усилием воли прекратить лишние мудрствования.
Хайль-баши угрюмо сопит — пламя костра взволнованно колеблется, трепеща языками, — и косится на вынесенные во двор носилки. Там, накрытый легким пледом, мечется в бреду гулям-эмир. Снаружи он начал дышать немного ровнее, но по всему видно, что без вмешательства опытных врачей господин Ташвард долго не протянет.
Ничего, пусть мушериф посмотрит, полюбуется.
Гуляма-предателя Неистовая Зейри демонстративно не замечает.
— Госпожа Коушут, вы опасаетесь двенадцатилетней девочки? — Хайль-баши явно пытается иронизировать, сыграв на струне самолюбия, но это у него плохо получается.
Неистовую Зейри на фальшивый дирхем не купишь.
— Да, господин Али-бей, опасаюсь. Причем не только и не столько за жизни взрослых, сколько за жизни вверенных мне детей! Поэтому я настоятельно требую, чтобы девочка сдала ножи. Оружие — не игрушка, и вы, как представитель власти, должны это знать не хуже меня!
Огромный мушериф колеблется. Он понимает, что женщина права, но у него явно есть и какие-то свои соображения.
Интересно, какие?
— Полагаю, угроза детям со стороны Сколо… со стороны Ниру Бобовай отсутствует, — неуверенно тянет он, хмуря реденькие бровки. — Я думаю…
— Ах, вы думаете. Рада услышать! А отвечаю за детей, между прочим, я! Поэтому думать вы можете что угодно, а на сдаче оружия я настаиваю!
— Ишь какая прыткая… — бормочет старуха в инвалидном кресле, но в разговор не вмешивается, и поэтому госпожа Коушут пропускает ее слова мимо украшенных маленькими золотыми сережками ушей.
— Итак?
Хайль-баши сопит и смотрит в костер.
— Я жду!
— Ниру… — Фаршедвард Али-бей оборачивается к девочке, и рык хайль-баши становится чуть ли не жалобным, что кажется невозможным для такой туши с замашками потомственного солдафона. — Ты отдашь ножи? Не ей — мне?
Маленькая дрянь отрицательно качает головой и делает шаг назад, прислоняясь спиной к раздвоенному кизилу, из развилки стволов которого торчит злополучный меч. Руки девчонки пугливыми котятами исчезают в складках шали и… остаются там.
Хайль-баши тяжело вздыхает — удивительное дело, при этом в его вздохе слышится чуть ли не облегчение.
— Вот видите, госпожа Коушут! — разводит руками мушериф.
— Что значит — «видите»?! Ношение детьми холодного оружия противозаконно! Так что вы обязаны…
— Ничего я никому не обязан! — неожиданно рявкает хайль-баши. — И в первую очередь вам!
Минутой позже Али-бей все-таки сбавляет тон:
— Не учите меня, что законно, а что нет, госпожа Коушут! Вам известны параметры, по которым определяется, является ли тот или иной нож холодным оружием? Длина лезвия, например, наличие упора, кровостока, кишкодера?
— Кишкодера?
— Я имею в виду зубцы на обушке. Можем, кстати, измерить! Вот у ваших гулямов — оружие. Видно с первого взгляда. А у девчонки…
— Тем не менее вы, наверное, не станете отрицать, что это боевые метательные ножи? — тихо шипит Неистовая Зейри. — И что из-за вашей замечательной девчонки…
— Из-за вашей, госпожа Коушут! Из-за вашей! Разве не вы приложили столько усилий, дабы затащить ее в мектеб?! Радуйтесь — свершилось!
— …уже был тяжело ранен господин Ташвард! Кто следующий?
Столь весомый аргумент прозвучал бы гораздо убедительнее, не случись непредвиденного.
— Крошка, насколько известно мне, твой господин Ташвард был ранен совсем по другой причине! — насмешливо раздается позади зычный голос.
Обернувшись, госпожа Коушут видит спускающихся с крыльца и направляющихся к ним Большого Равиля, его телохранителя и маленького доктора. Ну да, хаким аль-Шинби и его… подруга уже здесь, просто стоят в сторонке, у второго костра, молчат — вот она их сразу и не приметила.
96 
