Особенно,... 
103 
Близнецов бар-Ханани забрала двоюродная тетя, живущая в Дурбане, и теперь они ждали приезда родителей из далекого Оразма.
Остальные пришли.
Тихо всхлипывала Лейла, осторожно поддерживаемая как-то сразу посуровевшим и осунувшимся Рашидом аль-Шинби; скорбно застыл у изголовья двух могил строгий и печальный надим Исфизар; рядом понурился тихий, чуть ли не впервые в жизни побрившийся Руинтан, и слегка дрожащие руки аракчи беспомощно свисали из куцых рукавов старого, изрядно тронутого молью костюма. Когда надим заговорил, Равиль ар-Рави, в дорогой черной тройке, без своих обычных перстней и золотых цепей, полез по привычке в карман за сигарой, но вовремя опомнился, виновато оглядел собравшихся и стал слушать надима. Стоявший позади хозяина сосредоточенный Альборз перестал сопеть, кинул по сторонам быстрый взгляд и, не обнаружив ничего подозрительного, замер, как солдат почетного караула.
Сунджан, тоже вся в черном, не плакала, но красные круги вокруг блестящих глаз девочки говорили сами за себя. Оказавшийся рядом Валих Али-бей по-взрослому слегка сжал ее ладонь, и девочка благодарно кивнула: мол, спасибо, Валих, со мной все в порядке.
Огромный хайль-баши понуро смотрел в землю.
Карен Рудаби держался немного позади Фаршедварда, отчего-то чувствуя себя чужим, посторонним, — но не прийти егерь просто не мог.
Усмар и Махмуд, периодически поглаживавший свежий гипс на левой руке, тоже чувствовали себя неуютно, переминаясь в сторонке с ноги на ногу.
Гулямы не решались ни подойти ближе, ни покинуть это скорбное место.
Доктор Кадаль стоял особняком, отдельно от других. Казалось, он вместе со всеми слушает речь надима Исфизара, но если бы кто-нибудь заглянул сейчас доктору в глаза… Нет, хорошо все-таки, что никому не пришло в голову заглядывать в глаза Кадаля Ханумана!
— …Говорят, что Творец не прощает самоубийц, отвергнувших Его великий дар человеку — жизнь. Но эта девочка не отвергла Его дар! Она хотела жить! Но добровольно отдала свою жизнь за всех нас, взяв на себя грех самоубийства и даровав этим шанс не только нам, а всем живущим. Я очень надеюсь, что Тот, кто сейчас слышит меня, поймет ее и не осудит…
…Ниру похоронили вместе со всеми десятью ножами Бао-Гунь. Когда Карен задвигал крышку гроба, один из ножей выпал из кожаной перевязи, и, вкладывая его на место, отставной висак-баши увидел, что лезвие ножа проржавело насквозь и крошится в руках.
Он никому не сказал об этом.
* * *
А потом они разошлись — каждый навстречу своей собственной судьбе.
Мектеб «Звездный час» едва не закрыли — большинство родителей поспешили забрать своих детей, и в итоге «Звездный час» превратился в довольно заурядный лицей, частную школу, ничем особым не выделяющуюся среди других подобных заведений.
Выписавшийся из больницы хаким-эмир ушел на более спокойную работу в департаменте образования, и вскоре там же объявилась пропавшая на некоторое время Зейри Коушут.
А новым хаким-эмиром опального мектеба стал бывший надим Исфизар, взявший корноухого Руинтана к себе сторожем. По вечерам оба нередко запирались в комнате с потускневшей табличкой «Ар-хаким» — и ночь пролетала незаметно за бутылкой (зачастую не одной) горькой настойки. Бывший надим и бывший козопас говорили. Говорили часами. Им было что вспомнить и о чем рассказать друг другу.
Валих Али-бей и Сунджан снова оказались в одном мектебе — уже совсем другом. Выросшие дети редко разговаривали друг с другом, но нечто общее, для чего слова излишни, незримо присутствовало между ними.
Большой Равиль остался почти прежним, разве что в последнее время начал куда серьезнее и даже с некоторой опаской относиться к астрологам, экстрасенсам и тому подобным личностям, никогда больше не именуя их шарлатанами, но стараясь держаться от них подальше. За исключением, естественно, доктора Кадаля, которого также перестал называть «знахарьком».
Ар-Рави хорошо усвоил урок, преподанный ему «Звездным часом».
Альборз-пахлаван успешно осваивал технику работы коротким мечом и двумя широкими ножами-«бабочками», а также стрельбу из арбалета. Профессионал остается профессионалом, а телохранитель шейха «Аламута» всегда славился ответственным отношением к работе.
Уволенные из мектеба Махмуд и Усмар вскоре вступили в ряды блюстителей порядка, попав, по странному стечению обстоятельств, в подчинение к оставленному в Дурбане Карену.
103 
