Последние отзывы

  50  

— Я прикасался к избитому гомику, покрытому мочой и духами, Биг. Я отвел его домой. Мы пожали друг другу руки.

Мне пришлось посадить ее напротив себя, прежде чем я разомкнул свой двойной захват, и приложиться кровавыми губами к ее шее — мой язык все еще кровоточил, и тонкая струйка крови стекала по горлу. Над моим левым ухом кожа туго натянулась на вздувшейся от удара об ящик комода шишке. Я представил себе повреждения, нанесенные ящичку с дамским бельем. Были ли трусики потрясены этим ударом — скомканные, забились ли они в самый дальний угол ящика и затаились там, встревоженные?

Позже, в нашей нежной борьбе под одеялом, Бигги сказала мне:

— Подвинь руку, побыстрей. Нет, сюда… нет, не сюда. Да, сюда,..

И, доставляя удовольствие нам обоим, она начала плавно двигаться подо мой в свойственной ей манере, которая вызывала у меня опасение, как бы она не уплыла от меня. Но она никогда этого не делает, и даже не собирается. Скорее она гребла куда-то в нашей лодке, а я просто прилаживался к ее легкому сильному скольжению. Весь секрет крылся в неутомимости ее сильных ног.

— Должно быть, эти движения полезны для лыжников, — заметил я ей.

— Да, у меня хорошие мышцы, — сказала Бигги, легко раскачиваясь, словно широкая лодка на покрытом зыбью море.

— Я люблю твои мышцы, — сказал я ей.

— О, ладно тебе. Не эту мышцу. И вовсе не мышцу, — сказала она. — Знаешь, для девушки у меня слишком много мышц.

— Ты — сплошные мышцы, Биг.

— Ну, не совсем… Нет, хватит тебе, ты вовсе не о мышцах, черт побери…

— Это место лучше, чем мышца, Биг.

— Еще бы, Богус,

— И это занятие для тебя лучше, чем катание на лыжах, Биг. К тому же оно куда веселее…

— Знаешь, мне не хотелось бы выбирать, — сказала она, и я глубже вошел в нее за это.

Будучи тяжелой, Бигги способна переворачиваться мгновенно, словно лодка, захваченная и унесенная прибоем. Я покачивал ее — мы плыли очень медленно. Мы ничего не весили. Затем море внезапно изменилось и швырнуло нас на берег, где закончилась наша невесомость и где я лежал, как выброшенное на песок тяжелое бревно, а Бигги лежала подо мной, такая же спокойная, как вода в пруду.

Позже она сказала:

— Что ж, пока-пока, — но сама даже не пошевелилась.

— Пока! — ответил я. — Куда ты собираешься? Но она лишь сказала:

— Знаешь, Богус, на самом деле ты не такой уж плохой.

— Ну конечно же, Биг, — подтвердил я, стараясь говорить как можно более небрежно. Но мой голос прозвучал хрипло и глухо, как если бы я давно не говорил. «О, медленный, бархатный голос благополучного совокупления! Я помню, как я встретил тебя, Бигги…»

Глава 15

ПОМНИШЬ, КАК БЫЛ ВЛЮБЛЕН В БИГГИ?

Сквозь старинный сумрак Тауернхоф-Келлер я тащил потерявшего сознание Овертарфа к лестнице. Я не слишком волновался насчет него. Плохо управляемый диабет Меррилла часто замутнял его сознание, потом снова прояснял — его организму либо недоставало сахара, либо было слишком много.

— Слишком много алкоголя, — заметил герр Халлинг сочувственно.

— Слишком много инсулина или слишком мало, — сказал я.

— Он, должно быть, сумасшедший, — сказала Бигги, хотя была убеждена в этом. Она последовала за нами вверх по лестнице, игнорируя занудство своих уродливых товарок.

— Нам пора идти, — ныла одна из них.

— Это не наша машина, — заявила мне вторая. — Она принадлежит команде.

Пересекая лестничную площадку вместе с Бигги, я догадывался, что она заметила, какой я невысокий. Она смотрела на меня немного сверху. Чтобы компенсировать это, я делал вид, будто мне ничего не стоит тащить Меррилла: подкидывал его, словно мешок картошки, и переступал через две ступени сразу, чтобы Бигги видела, что я хоть и маленький, но зато сильный.

Волоча Меррилла в его комнату, я ударил его головой о дверной косяк, на который налетел, потому что от натуги у меня потемнело в глазах. Бигги вздрогнула, но Меррилл лишь пробормотал:

— Не сейчас, пожалуйста. — Он открыл глаза, когда я свалил его на постель, и уставился на верхний свет, словно это был сверхинтенсивный пучок света от лампы над операционным столом, на котором он лежал, неподвижный, ожидая операции. — Я ничего не чувствую, ничего, — заявил он анестезиологу, затем он ослабел и сонно закрыл глаза.

— Если вы хотите все вытащить из этого чемодана, проворчал он, — то должны положить все обратно на место.

  50