Особенно,... 
7 
— Dilige et fac quod vis. Люби и поступай свободно.
— Да. Морган казалось, что она сможет следовать этой заповеди. А все обернулось таким провалом.
— Думаю, этой заповеди вообще невозможно следовать. Ее недосягаемость и ведет нас в потемки.
— Б поземку?
— Нет, в потемки. Человеческого бытия.
— Но если это изречение неприменимо, зачем ты вечно его цитируешь?
— Оно… красиво.
— Пфф! Да. Морган понадобится помощь, и не только моя. Нам нужно всем взяться за руки. Она ведь так любит и тебя, и Саймона. Все вместе мы сумеем поддержать ее.
— Когда она прибывает? Ведь она, кажется, собиралась плыть?
— Да. И появится не раньше чем дней через десять. Точную дату она не указала.
— Тогда, возможно, Джулиус опередит ее.
— Может, оно и к лучшему. Как ты думаешь: Морган писала Питеру?
— Мы увидели бы письмо.
— Она могла написать ему в колледж.
— Полагаешь, что, если она написала Питеру, он уведомит Таллиса о ее возвращении?
— Если честно, я абсолютно уверена, что она ему не писала. У нее ведь была такая депрессия! Думаю, она просто забыла о Питере. И все-таки, может быть, именно ей удастся уговорить его. Она, по крайней мере, интеллектуальна. Не то что я.
— Не глупи, Хильда. Ты тоже интеллектуальна. Ты…
— Не могу придумать ничего лучшего, чем рассуждать о своем интеллекте в двадцатую годовщину нашей свадьбы.
Нет, к вашему рафинированному кругу я, безусловно, не отношусь.
— Ты вполне могла бы войти в него, просто я слишком рано наложил на тебя лапу. Но ведь ты не жалеешь об университете? Какое это имеет значение!
— Однако то, что Таллис «из вторых», значение имеет. Ты говоришь это как минимум раз в месяц. Ну успокойся, это я дразнюсь. Все в порядке, у меня, в самом деле, не научный склад ума. Вот Морган вся в науке, с головы до ног. И половина их проблем пошла оттого, что она умнее Таллиса. У Таллиса нет собственных идей, а Морган живет идеями. Естественно, что по контрасту с Таллисом Джулиус оказался для нее так притягателен.
— Да, она была очарована умом Джулиуса. Твоей сестре свойствен интеллектуальный снобизм.
— Почему же снобизм? Для нее это истинные ценности. А ум может притягивать и сексуально. Да ведь и внешне Джулиус поразительно хорош — блондин, со строгим лицом иудея. А Таллис что? Какой-то огрызок.
— Ну и словечко, Хильда! И к тому же решительно непригодное для описаний.
— Почему же, старый пурист-философ? Разве слова «достойный, честный и мужественный» дают нам лучшее описание?
— Кого ты пытаешься описать?
— Тебя, разумеется.
— Хильда, в тебе пропадает философ.
— Надеюсь, Джулиус все-таки позвонит. То есть надеюсь, из-за истории с Морган он не считает себя persona поп grata.
— Думаю, позвонит. Джулиус человек прямой.
— А мне, пожалуй, любопытно, как он станет держаться. Хотя вообще-то я его мало знаю, он ведь твой друг, но, несомненно, интереснейший объект для наблюдений.
— Мне тоже любопытно. Но я совершенно уверен, что он обойдется без извинений или попыток что-либо объяснять. Джулиус человек глубокого ума, но в то же время очень правдив и даже прост.
— Как жаль, что они не встретились с Морган намного раньше.
— Почему? Ведь в конце концов они встретились, но это, как мы видим, не сработало.
— Посмотрим-посмотрим. Милый, налей мне еще шампанского и наклони зонт чуть сильнее. Ах, Руперт, как мне хочется увидеть Питера, как хочется, чтобы он вышел прямо сейчас вот из этой двери. Я говорила, что счастлива. И в том, что касается нас, я действительно счастлива, счастлива упоительно, но все эти проблемы с Питером как черная туча на горизонте. Не могу я не беспокоиться, пока он в таком жутком настроении.
— Это действительно всего лишь настроение, любовь моя, а настроения проходят. И его настроение пройдет.
— Как хочется, чтоб ты был прав. И пусть мы наконец уничтожим этот автоматизм и ты перестанешь изображать сурового отца, а я — квохчущую мамашу.
— Я верю, что любовь победит, Хильда. Есть времена, когда единственное, что остается, — просто продолжать любить. Беспомощно, но с истовой надеждой, истовой верой и, более того, преобразуя любовь в чистой воды надежду. Такая любовь становится почти безликой, теряет привлекательность, способность утешить. Но именно в это время она достигает наибольшей силы. Именно в это время приобретает возможность спасать. У любви есть свои тайные ходы, и они пролегают глубже, чем наши сознательные, умом направляемые усилия. С Питером сейчас очень трудно, но он знает, что наша любовь — его пристанище. И, может быть, опирается на нее куда больше, чем ему кажется.
7 
