Особенно,... 
67 
Джорджина нервно споласкивала под струей воды тарелки, которые наутро нужно было отнести обратно в кафе. Если бы она вышла замуж за Питера, подобную грязную работу выполняла бы за нее прислуга. И посуда была бы, конечно, другая. Хрусталь и фарфор, подаренные молодым на свадьбу. Но сейчас Джорджине было недосуг думать о том, чем бы друзья одарили их с Питером. Она думала о человеке, который отдыхал в кресле около стола.
Дэниел лишь пригубил бульон и кофе, попробовал откусить кусочек от сандвича, но челюсти свело такой болью, что от плотного ужина пришлось отказаться. Глядя на него, Джорджина искренне жалела, что не уговорила его вызвать доктора.
И вообще ему нужно было лечь. Она покосилась на тюфяк, лежавший у стены. Еще днем она планировала, что он будет спать здесь, а она в другой комнате, где кровать.
Но Дэниел был очень бледен, и Джорджина видела, что он страдает. В кровати ему будет гораздо удобнее. Днем она перенесла все свои вещи в спальню, но это ничего, кое-что можно будет перенести обратно. Это не займет много времени. Придется несколько ночей про вести на этой постели, ну да ладно, не велика печаль. Чем скорее Дэниел поправится, тем будет лучше для них обоих, и если он будет спать в человеческих условиях, это произойдет быстрее.
Приняв такое решение, Джорджина двинулась к двери, намереваясь принести из спальни свое белье и одежду на утро.
Дэниел тут же открыл глаза и поднялся с кресла:
И верно. Спать пора.
Джорджина побледнела и замерла на месте. А он подошел к ней сзади с лампой в руке и взялся за ручку двери. Пытаясь придать своему голосу побольше спокойствия, она проговорила:
Я просто хотела перенести сюда кое-что из вещей, прежде чем вы там ляжете.
Дэниел свистом подозвал пса и кивнул на станок.
Охраняй, — приказал он. Макс послушно лег и положил голову на скрещенные передние лапы. Дэниел положил руку Джорджине на плечо. — Он не уйдет. Пойдем. Проверим новую кровать.
От его прикосновения и слов по всему телу Джорд-жины словно прошла молния. Краска, залившая щеки, начала быстро распространяться ниже. Внезапно стало нечем дышать. События приняли неожиданный оборот. Даже будь это нормальная брачная ночь, муж и то должен был бы дать своей молодой жене несколько минут покоя, чтобы подготовиться. Они оказались в коридоре. Почувствовав, что Дэниел подталкивает ее сзади в спину, она заартачилась.
Дэниел обратил на нее вопросительный взгляд:
— Вы что-то забыли?
— Нет, это вы, кажется, кое-что забыли, — ответила Джорджина и, собрав остатки духа, попыталась объяснить: — Ведь, в сущности, я не жена вам, не на стоящая жена… И не могу спать с вами вместе. Я сейчас заберу свои вещи и лягу на вашем тюфяке.
— Не говорите глупостей. Кровать большая, места хватит для нас обоих и еще останется. Не беспокойтесь, у-меня и в мыслях нет попытаться как-то воспользоваться ситуацией, если вы это имеете в виду. В противном случае, думаю, вам не составит труда доломать мои ребра, -благо задел уже есть.
Он снова подтолкнул ее к спальне.
И девушка пошла. Это было безумие, но она пошла. Она очень устала, испытывала страх одиночества, и на самом деле ей совсем не хотелось спать одной в компании пса. Она не особенно-то хотела ложиться и с Дэниелом, но он не оставил ей выбора. Послушно открыв дверь, она вошла в комнату, которую готовила только для себя.
Дэниел осмотрелся и, нахмурившись, покачал головой:
— Да… ничего не скажешь, хорошо же я подготовил свой дом для появления в нем молодой жены. Но ничего, в понедельник я достану ширму, за которой можно будет переодеваться, а пока… Я погашу свет?
Джорджина лишь молча кивнула, не доверяя своему голосу.
Лампа потухла, и комната погрузилась во мрак. Два прямоугольника незанавешенных окон четко выделялись на стене, но света практически не давали. Джорджина прерывисто вздохнула, думая о том, что, может быть, ей вообще не стоит раздеваться? Все равно платье безбожно смято и хуже уже не будет.
Но за спиной ее раздался шорох, а потом Дэниел негромко проговорил чуть ли ей не на ухо:
— Вам помочь?
Слава Богу, сегодня она надела платье, которое расстегивалось спереди. Она взялась за верхнюю пуговицу.
— Нет, ложитесь. Я сейчас.
Он все равно коснулся ее плеча, пальцы его скользнули по ключице и поднялись по шее к подбородку. Наклонившись, он поцеловал ее в щеку:
— Улыбнитесь, мисс Ягодка, и все будет хорошо.
Он отошел, а через несколько мгновений она услышала, как скрипнула кровать. Его слова и прикосновения будто прожгли ее насквозь и пригвоздили к тому месту, где она стояла.
67 
