59 
– Кто вы такой, сэр, и какую ведете игру?
– Никакой игры, – устало выдохнул я.
Он тонко и презрительно улыбнулся.
– Скоро узнаем. Верно, как дважды два.
«Хорошая фраза», – подумал я, хотя уловил в его словах угрозу. Ум писателя работал безостановочно.
– Хочу предупредить вас лишь один раз, – продолжал он. – Не знаю, что такое вы сказали мисс Мак-кенна, что заставило ее с такой доверчивостью принять вас. Однако вы глубоко заблуждаетесь, если полагаете, будто вашими уловками сможете меня обмануть.
У меня возникло желание зааплодировать, но я сдержался. Я никак не собирался спорить с ним, потому что понимал: последнее слово должно остаться за мистером Уильямом Фосеттом Робинсоном. Если бы я этого не уразумел и стал вести себя соответствующим образом, то мы простояли бы в холле всю ночь. Так что я дал ему высказаться.
– А теперь мы можем пойти в ваш номер? – мирно спросил я.
Черты его лица исказились в презрительной гримасе.
– Можем, – выдавил он.
И, повернувшись на каблуках, быстрыми широкими шагами устремился вперед. Несколько мгновений я не понимал, что он делает. Потом вдруг до меня дошло, что он не собирается меня провожать. Если я не поспею за ним, он просто скажет Элизе, что хотел отвести меня в свою комнату, но я решил не идти.
Я пошел за импресарио так быстро, как только мог. «Ах ты, сукин сын», – подумал я. Если бы я чувствовал себя чуть более энергичным, думаю, погнался бы за ним и врезал ему. А так мне лишь удавалось не терять его из виду. Он стал подниматься по лестнице, перескакивая через две ступени, – видимо, намеревался обогнать меня и дать почувствовать, что я еще не обрел прежнюю физическую форму.
Слава богу, у меня есть чувство юмора. Особенно остро я ощутил это в те минуты. Если бы я не мог оценить всю курьезность этой погони, то, думаю, отступил бы. Но я оценил-таки, находясь в самом пекле. Должно быть, я выглядел комично, карабкаясь вверх по ступеням, цепляясь за перила, пытаясь не потерять его из виду, пока он скакал наверх, словно чертовски крупная газель. Не раз я оступался и чуть не падал, стараясь удержаться, как жертва землетрясения. Однажды мне навстречу попался мужчина, но в отличие от первого, которого я встретил чуть раньше, этот с ледяным неодобрением наблюдал за моим неуверенным подъемом. Проковыляв мимо него, я рассмеялся, хотя для него это, без сомнения, прозвучало как икота пьяного.
К тому моменту, когда я добрался до третьего этажа, Робинсон все-таки пропал из виду. Пошатываясь, я вышел в коридор и посмотрел по сторонам, но, никого не обнаружив, заковылял обратно к лестнице и продолжил подъем. Стены вокруг меня начали расплываться, и я понял, что пройдет еще немного времени, и я потеряю сознание. А я-то думал, что уже полностью преодолел побочные эффекты моего путешествия во времени. Еще один промах.
К счастью, на четвертом этаже я натолкнулся на него. «Что, черт побери, он здесь делает?» – смутно подумал я, поворачивая направо от лестничной площадки. Я увидел его в конце коридора: он стоял и разговаривал с каким-то мужчиной. Даже теперь не знаю, говорил ли он с ним умышленно, чтобы дать мне шанс догнать его – не из личной симпатии, разумеется, – а потому, что ему пришлось бы отвечать перед Элизой. Или, возможно, он просто встретил знакомого и был вынужден поддержать разговор.
Как бы то ни было, приблизившись к ним на ватных ногах, я услышал, что они обсуждают пьесу. Я остановился и прислонился к стене, хрипя и отдуваясь, борясь с накатывающейся дурнотой. Робинсон предпочел не представлять меня, но я вовсе не расстроился, так как мог бы лишь пробулькать что-то в ответ. Правда, тот человек наверняка удивился при виде этого странного потного парня, привалившегося к стене.
Наконец разговор окончился, и мужчина прошел мимо, поглядывая на меня с неодобрительным любопытством. Робинсон направился в боковой коридор, и, оттолкнувшись от стены, я последовал за ним. Его комната была слева. Когда он отпер дверь, я метнулся к нему, не ожидая приглашения, поскольку мог вот-вот потерять сознание.
Пока я неуклюже протискивался мимо него в дверной проем, Робинсон сердито что-то пробубнил – я не разобрал ни слова. Все расплывалось у меня перед глазами, но я различил две кровати у противоположных стен комнаты. На одной из них лежала газета, поэтому я направился к другой, но не рассчитал расстояние и ударился голенями об изножье. Задохнувшись от боли, я прислонился к кровати и неуклюже повалился на матрас, опустив вниз правую руку, чтобы не упасть. Ладонь скользнула по покрывалу, и я почувствовал, как прижимаюсь к нему правой щекой. Комната закружилась вокруг меня, как бесшумная карусель с незажженными огнями. «Ухожу!» – подумал я. Эта ужасающая мысль последней промелькнула в моем сознании, а потом меня поглотила темнота.
59 
