ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Мода на невинность

Изумительно, волнительно, волшебно! Нет слов, одни эмоции. >>>>>

Слепая страсть

Лёгкий, бездумный, без интриг, довольно предсказуемый. Стать не интересно. -5 >>>>>

Жажда золота

Очень понравился роман!!!! Никаких тупых героинь и самодовольных, напыщенных героев! Реально,... >>>>>

Невеста по завещанию

Бред сивой кобылы. Я поначалу не поняла, что за храмы, жрецы, странные пояснения про одежду, намеки на средневековье... >>>>>

Лик огня

Бредовый бред. С каждым разом серия всё тухлее. -5 >>>>>




  155  

Письмо Анны Вулф Реджинальду Тарбруку: «Я Вам очень благодарна за Ваше письмо. Думаю, мне лучше сразу сказать, что я крайне редко вижу телевизионные постановки, способные меня вдохновить на то, чтобы писать для этого вида средств массовой информации. Мне очень жаль».

Письмо Реджинальда Тарбрука Анне Вулф: «Огромное Вам спасибо за откровенность. Я так Вас понимаю и так с Вами согласен, вот почему я Вам и написал в ту же минуту, как только дочитал Ваши очаровательные „Границы войны“. Мы отчаянно нуждаемся в свежих искренних пьесах, написанных по-настоящему честно. Не согласитесь ли Вы пообедать со мной в следующую пятницу в „Ред Бэрон“? Это небольшое местечко, без всяких претензий, но они прекрасно готовят мясо».

Анна Вулф — Реджинальду Тарбруку: «Большое Вам спасибо, но я действительно имела в виду то, что я Вам сказала. Если бы я верила, что „Границы войны“ можно адаптировать для телевидения приемлемым для меня образом, мое отношение к этому было бы иным. Как бы то ни было — искренне Ваша».

Реджинальд Тарбрук — мисс Вулф: «Какая жалость, что у нас немного писателей, таких же восхитительно честных, как Вы! Даю Вам честное слово, что я не стал бы Вам писать, если бы мы не находились в отчаянном поиске подлинных творческих талантов. Телевидение нуждается в настоящих вещах! Пожалуйста, прошу Вас отобедать со мной в следующий понедельник в „Уайт Тауэр“. Думаю, нам понадобится какое-то время для того, чтобы по-настоящему долго и спокойно поговорить. Очень искренне Ваш».


Обед с Реджинальдом Тарбруком из «Амалгамейтед вижен» в «Уайт Тауэр».

Счет: 6 фунтов 15 шиллингов 7 пенсов.


Одеваясь на обед, я думала о том, как бы это понравилось Молли — играть очередную роль. Решила, что буду выглядеть как «пишущая дама». У меня есть юбка, пожалуй, слишком длинная, и блуза, которая мне тоже великовата. Я их надела, а еще — какие-то претендующие на художественность бусы. И какие-то длинные коралловые серьги. Выглядела я в точности так, как и полагается по этой роли. Но чувствовала я себя ужасно неуютно, словно бы в чужой коже. Противно. Мысли о Молли не помогли. В последний момент переоделась в саму себя. Долго со всем этим провозилась. Мистер Тарбрук (зовите меня просто Регги) был удивлен: он ожидал увидеть пишущую даму. Симпатичный англичанин средних лет, мягкие черты лица.

— Ну, мисс Вулф, — можно я буду называть вас Анной, — что вы сейчас пишете?

— Проживаю гонорары за «Границы войны».

Он слегка шокирован: я говорила таким тоном, будто меня интересуют только деньги.

— Должно быть, книга имеет большой успех?

— Двадцать пять языков, — сказала я, весьма небрежно.

Шутливая гримаска — зависть. Я переключаюсь в другую тональность — говорю, как преданный своим художествам художник:

— Разумеется, я не хочу слишком поспешно писать вторую книгу. Второй роман ведь очень важен, вы согласны?

Он в восторге, ему стало легче.

— Не каждому дано и первый написать, — вздыхает он.

— Вы тоже, разумеется, пишете?

— Как умно с вашей стороны об этом догадаться!

Теперь уже автоматически — та же шутливая гримаска, какой-то проблеск причудливый.

— В ящике письменного стола у меня лежит наполовину написанный роман, но вся эта суматоха на работе почти не оставляет времени на то, чтобы писать.

Обсуждая эту тему, мы благополучно управляемся с креветками в чесночном соусе и с горячим. Я выжидаю, пока он наконец не произносит неизбежное:

— И разумеется, приходится все биться и биться, чтобы протащить хоть что-то сколько-нибудь приличное сквозь эти сети. Разумеется, те парни, которые сидят там, наверху, не разбираются вообще ни в чем. (Сам он находится на полпути наверх.)

— И вовсе ведь не дураки. А просто какие-то упертые и ограниченные. Иногда задумаешься поневоле — а зачем мне это нужно?

Халва и кофе по-турецки. Мистер Тарбрук закуривает сигару, покупает мне какие-то сигареты. Мы все еще ни разу не упомянули мой очаровательный роман.

— Скажите мне, Регги, а вы, чтобы снять «Границы войны», предполагаете выезд всей команды в Центральную Африку?

Его лицо застывает, но всего лишь на секунду; потом оно снова очаровательно размягчается.

— Что ж, я рад, что вы задали этот вопрос, потому что, конечно, в этом-то и заключается проблема.

— В этом романе пейзаж ведь играет немалую роль?

  155