ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Леди туманов

Красивая сказка >>>>>

Черный маркиз

Симпатичный роман >>>>>

Креольская невеста

Этот же роман только что прочитала здесь под названием Пиратская принцесса >>>>>

Пиратская принцесса

Очень даже неплохо Нормальные герои: не какая-то полная дура- ггероиня и не супер-мачо ггерой >>>>>

Танцующая в ночи

Я поплакала над героями. Все , как в нашей жизни. Путаем любовь с собственными хотелками, путаем со слабостью... >>>>>




  328  

— Э, нет, не надо, э, нет, я тут не собираюсь… Я не… Я, Я, Я.

Я подумала: «Ну вот он и вернулся, он снова здесь». Я пошла на кухню, взяла бутылку виски, вернулась, легла на пол и стала пить и слушать. Я лежала на полу, смотрела на узоры золотого света на потолке, слушала неровный стук крупных капель дождя снаружи и чувствовала, как напряжение налагает свои руки на мой живот. Больная Анна была снова здесь. Я, я, я, я, как очередь из автомата, стреляющего бесперебойно. Я слушала вполуха, как будто я сама написала текст этого доклада и теперь его читал кто-то другой. Да, это была я, все мы, все эти «Я. Я. Я». Я — такой-то. Я собираюсь. Я не собираюсь. Я не стану. Я буду. Я хочу. Он метался по комнате как зверь, как говорящее животное, движения его были дики и яростны, заряжены энергией, тяжелой силой, которая выплевывала из него: «Я, Савл, Савл, Я, Я хочу». Его зеленые глаза смотрели очень сосредоточенно, только он ничего не видел перед собой, его рот, как ложка, как лопата, как автомат, выстреливал, выкидывал, выплевывал горячую агрессивную речь, слова — как пули. «Я тебе не дам меня уничтожить. Никому не дам. Я не позволю себя запереть, посадить в клетку, приручить, никто не может мне говорить сиди тихо сиди на месте делай что тебе скажут я вам не… Я говорю, что думаю, я не продамся этому миру». Я чувствовала, как ярость его черной силы меня мощно атакует, каждый мой нерв, я чувствовала, как сводит мышцы в моем животе, как мышцы в моей спине натягиваются словно струны из колючей проволоки, я лежала и держала в руках бутылку скотча, продолжая упорно из нее отхлебывать, ощущая, как алкоголь делает свое дело, все слушая и слушая его… Я осознала, что лежу так уже очень долго, возможно несколько часов, а Савл все продолжает горделиво расхаживать по комнате и кричать. Пару раз я подавала голос, бросала пару слов против потока его речи; казалось, что станок, настроенный механиком на то, чтоб на секунду останавливаться при появлении каких-то посторонних звуков, прекращал на время свою работу, автоматически проверял себя, а рот или, скорее, металлическая прорезь уже была приведена в готовность для извержения следующей очереди Я, Я, Я, Я, Я, Я. Один раз я встала, Савл этого не заметил, ведь он меня практически не видел, разве что в качестве врага, которого он должен был перекричать, поставила Армстронга, отчасти для самой себя, пытаясь, как к союзнику, крепко прижаться к чистой доброй музыке, и я сказала: «Слушай, Савл, слушай». Он слегка нахмурился, брови изогнулись, механически сказал: «А? Что?» Потом — Я, Я, Я, Я, Я, Я, я вам всем покажу с вашей моралью, вашей любовью, вашими законами, Я, Я, Я, Я. Поэтому я сняла с проигрывателя пластинку Армстронга и поставила музыку Савла, холодную и мозговую, отстраненную музыку для мужчин, отрицающих существование безумия и страсти, и на мгновение он замер, потом присел, как будто ему подрезали мышцы ног, он сидел, уронив голову на грудь, закрыв глаза, слушал тихую барабанную очередь Гамильтона, дробь, наполняющую комнату, как только что делали это его слова, потом сказал, своим обычным голосом:

— Боже мой, что мы потеряли, что мы потеряли, что мы потеряли, как же нам к этому вернуться, как же нам снова к этому вернуться.

А потом, как будто этого и вовсе не было, я увидела, как мышцы его ног снова напряглись и его подбросили, и я выключила проигрыватель, потому что он не слышал ничего, кроме своих слов, Я Я Я, и я снова легла и стала слушать, как слова брызжут по всей комнате, ударяются о стены, повсюду отскакивают рикошетом, Я Я Я, голое эго. Мне было очень плохо, меня скрутило в болезненный ком мышц, а пули все брызгали, летели, и на какое-то мгновение я лишилась чувств и снова вернулась в тот мой кошмарный сон, где я знала, на самом деле — знала, как война умеет нас подкарауливать, я там бежала по опустевшим улицам с белыми грязными домами, город молчал, но он был полон человеческих существ, замолкших в ожидании, а в это время где-то рядом взрывался маленький и безобразный контейнер смерти, тихо, тихо, он взорвался внутри ждущей тишины, распространяя смерть, кроша дома, взламывая субстанцию жизни, расчленяя на частицы структуру плоти, пока я кричала, беззвучно, никто меня не слышал, точно так же, как кричали все остальные человеческие существа в молчащих зданиях и их никто не слышал. Когда я пришла в себя, Савл стоял у стены, вдавливаясь в нее спиной, словно цепляясь за нее мышцами бедер и спины. Он на меня смотрел. Он меня видел. Он снова вернулся, впервые за несколько часов. Он весь побелел, лицо бескровное, глаза измученные, серые, наполненные ужасом, потому что я лежала на полу и корчилась от боли. Он сказал, своим обычным голосом:

  328