Особенно,... 
29 
Вернувшись однажды вечером чуть позднее обычного, она застала с ними Бернара, который накануне возвратился из долгой поездки. Жозе бросилась ему на шею, но он даже не улыбнулся. Как только Лора ушла, Бернар строго посмотрел на Жозе.
– Во что вы играете?
Жозе подняла брови.
– Во что мы играем?
– Да, во что? Алан и ты. Чего вам нужно от бедной Лоры?
– Мне лично ничего от нее не нужно. Спроси лучше у Алана.
Алан улыбался, но Бернар не смотрел на него.
– Я прежде всего тебя спрашиваю. Ты всегда была добра к людям. Что же тебя заставляет делать из этой женщины посмешище? Ведь над ней все потешаются. Не говори мне, что ты этого не знаешь.
– Я этого не знала, – раздраженно ответила Жозе. – В любом случае я тут ни при чем.
– Нет, при чем, раз ты позволяешь этому садистику издеваться над ней, спаивать, обнадеживать.
Алан восхищенно присвистнул.
– Садистик… Вот уж не ожидал от вас.
– Зачем вы внушаете Лоре, что вы ее любите или будете любить? Зачем вы ставите ее в глупое положение? Что вы на ней вымещаете?
– Ничего, я просто развлекаюсь.
Бернар был вне себя. У него начался тик. Жозе вспомнила, что когда-то было много разговоров о его связи с Лорой. То были лучшие времена имения в Во.
– Что ж, подобные развлечения вполне в вашем духе. Так забавляются богатые самодовольные невежи. Вы оба ведете бестолковую жизнь. Вы, Алан, – по причине бог знает какого душевного изъяна, Жозе – в силу своего безволия, что еще хуже.
– Однако как приятно встретить тебя после долгой разлуки, – сказала Жозе. – Как съездил?
– Когда ты наконец решишься уйти от этого типа?
Алан поднялся, ударил его кулаком, и началась весьма неловкая потасовка, на которую было противно смотреть: драться они не умели. Тем не менее они лупили друг друга достаточно усердно, так что у Алана потекла кровь из носа и опрокинулся стол с бутылками. Джин полился на ковер, бокалы покатились под стулья, и Жозе крикнула, чтобы они немедленно прекратили это безобразие. Они остановились, посмотрели друг на друга, смешные, взлохмаченные, и Алан достал носовой платок, чтобы вытереть нос.
– Присядем, – сказала Жозе. – Так о чем мы говорили?
– Извините, – сказал Бернар. – Мы с Лорой старые друзья, и, хотя порой она меня раздражает, нельзя забывать, что она сделала немало добра людям. Но я, конечно, не намеревался идти ради нее на дуэль.
– У меня так и хлещет кровь из носа, – сказал Алан. – Если бы я знал, что придется драться со всеми воздыхателями Жозе, я бы прошел стажировку в морских десантных войсках, прежде чем на ней жениться.
Он засмеялся.
– Бернар, вы были знакомы с неким Марком?
– Нет, – твердым голосом ответил Бернар. – Вы меня уже об этом спрашивали. И это не имеет никакого отношения к Лоре.
– Я не хочу причинить зло Лоре. Не завидую ни ее состоянию, ни красоте. У Лоры душа художника– в этом все дело. Именно она устраивает мою выставку.
– Выставку?
– Я не шучу. Вчера она привела с собой критика. Похоже, у меня неплохо получается. Выставка откроется через месяц. Я думаю, это поможет мне покончить с никчемным времяпрепровождением, в котором меня обвиняет твой друг, дорогая Жозе.
– Что это был за критик? – спросила Жозе.
– По-моему, его фамилия была Домье.
– Очень известный критик, – сказал Бернар. – Поздравляю вас. Надеюсь, вы не очень на меня обиделись.
Он был холоден как лед. Жозе, которая никак не могла прийти в себя, проводила его до двери.
– Что ты об этом думаешь?
– Я не изменил своего мнения, – проговорил Бернар. – Стань он хоть премьер-министром, он не оставит тебя в покое ни на минуту. Подумать только, Алан – художник! Я очень жалею, что помог ему тебя отыскать.
– Это почему? Из-за Лоры?
– И из-за нее тоже. Я считал, что он шальной, но славный малый. Теперь вижу, что он вовсе не славный и, вне всяких сомнений, ненормальный тип.
– Ты преувеличиваешь, – сказала Жозе.
Он остановился на лестничной площадке в полутьме и взял ее за руку.
– Поверь мне, он тебя погубит. Спасайся, пока не поздно.
Она хотела возразить, но он уже спускался по лестнице. Жозе в задумчивости возвратилась в гостиную; к ней подошел Алан и прижал ее к себе.
– Как все глупо вышло… У меня болит нос. Ты рада, что откроется моя выставка?
Весь вечер напролет она ставила ему на нос компрессы и оживленно обсуждала с ним планы на ближайшее будущее. Ей казалось, что он беззащитный ребенок, что он рисует лишь для того, чтобы доставить ей удовольствие. Он заснул в ее объятиях, и она долго и нежно смотрела на спящего.
29 
