73 
Фейт потянулась за чайником и снова ощутила приступ дурноты. На сей раз, он был не таким сильным и быстро прошел, однако чувство тревоги осталось. В доме было тепло, но не так душно, как в гостинице. Она еще не успела развести огонь, а через распахнутые окна и двери в комнату проникал свежий воздух. Может, она заболела? Вспомнив болезнь своей матери, Фейт сцепила руки в безмолвной мольбе. Шесть месяцев назад она была так одинока и несчастна, что приняла бы смерть как избавление. Но сегодня у нее есть будущее. Она не хочет умирать.
Тряхнув головой, Фейт отогнала мрачные мысли, развела огонь и стала размышлять о том, что могло послужить причиной приступов дурноты. Ее месячные никогда не были регулярными. У нее и раньше случались задержки, но не такие длительные. В последний раз месячные пришли в марте. А сейчас уже июнь на исходе.
Но в начале апреля Морган сделал ее женщиной, и Фейт сочла нормальным, что с тех пор месячные прекратились. Было бы неудобно сказать мужчине, что она не может ответить на его страсть из-за своих женских недомоганий. Так что вряд ли ее болезнь связана с месячными. А может, она не привыкла к жаре и переутомилась? Просто ей нужно немного отдохнуть. Она поставит говядину на огонь, а затем посидит с рукописью отца, немного передохнет и почувствует себя лучше.
Фейт уже собралась выложить на противень тесто для хлеба, когда со двора донесся стук копыт. Торопливо сняв передник, она вытерла руки и пригладила волосы. Едва она успела расправить юбки, как дверь распахнулась, и вошел Морган.
Фейт взвизгнула, когда он подхватил ее на руки и прижался губами к ее шее. Вцепившись в густые завитки у него па затылке, она запрокинула голову, радуясь его ласке.
Но когда губы Моргана двинулись ниже, а пальцы занялись шнуровкой лифа, Фейт дернула его за волосы и попыталась высвободиться.
— Прекрати, Морган де Лейси! Разве можно заниматься этим средь бела дня? Сейчас же отпусти меня!
— Перед тобой изголодавшийся человек, дорогая. Я всего лишь хотел вспомнить твой вкус. Неужели ты откажешь мне в такой малости?
Он не стал дожидаться разрешения. Распустил шнуровку корсажа, потом завязки сорочки, и Фейт, почувствовав его губы на своей груди, перестала сопротивляться. Ощущения, которые дарил ей Морган, нарастали, требуя высвобождения, и она восторженно вскрикнула, раззадорив его еще больше.
— Это бесстыдство, Морган, — прошептала она, когда его ласки стали более дерзкими.
— Выходит, я ни разу не любил тебя днем? — прошептал Морган. — Пора исправить это упущение. Раздень меня, милая, и мы покажем солнышку пару-другую любопытных вещей.
Раздеть его? Эта идея показалась Фейт еще более бесстыдной, чем видеть друг друга обнаженными при дневном свете, но желание коснуться его пересилило стыд. Кружевное жабо легко развязалось, обнажив сильную шею и темную поросль волос на груди. Морган поставил Фейт на пол, и, осмелев, она осыпала быстрыми поцелуями его грудь, видневшуюся в вырезе рубашки. Ей хотелось большего. Хотелось трогать его везде. Подобные мысли возникали у Фейт и раньше в виде смутных ощущений, когда они занимались любовью. Но Морган всегда ложился в постель раздетый и увлекал ее к вершинам страсти, не давая шанса исследовать его тело. То, что он предложил сейчас, было необычно и заманчиво, и она не знала, как воспользоваться представившейся возможностью.
Морган уже расстегнул и стянул с плеч ее лиф. Его большие руки были на удивление проворными и умелыми; они гладили и дразнили, возбуждая ее все сильнее и сильнее, заставив забыть обо всем на свете.
Наступила жара, Морган давно не носил камзол и жилет и сейчас стоял перед ней в белой рубашке с широкими рукавами, бриджах и сапогах. Полы рубашки скрывались за узким поясом бриджей, и невозможно было снять одно, не расстегнув другого. Фейт прикусила губу и под насмешливым взглядом Моргана принялась расстегивать бриджи.
Справившись с пуговицами, она распахнула его рубашку и прошлась ладонями по груди. Морган застонал от удовольствия и снова прижался к ее губам. Затем снял с нее платье, оставив в одной сорочке и чулках. Теплый воздух ласкал обнаженную кожу, а пальцы Моргана доводили до исступления, заставляя страстно желать того, что последует.
Морган сдернул с себя рубашку и уронил на пол, не сводя с нее лукавого взгляда, снял сапоги, затем бриджи и остался, в чем мать родила. Спустив с плеч сорочку Фейт, он заметил, что за последнее время грудь ее налилась. Округлости бедер и ягодиц и длинные стройные ноги, казалось, созданы для того, чтобы дарить мужчине наслаждение. Фейт не нуждалась в румянах, нарядах и ужимках, чтобы возбудить его желание. Он хотел ее всегда и не мог насытиться. Сдернув с нее сорочку, так что оба они оказались обнаженными в лучах солнца, лившегося в окно, Морган подхватил ее на руки и отнес на постель. Ласки Моргана становились все изощреннее. Фейт оказалась способной ученицей и доставляла Моргану такое же наслаждение, как он ей. Эта мысль привела Фейт в восторг.
73 
