Последние отзывы

  133  

— Вы уверены, сержант?

— Мда. Кажется, давнее «моя страна, хороша или плоха» уходит прочь. Пора осесть и узнать, за что же мы боролись. Точно сало не будешь? У него даже корочка похрустывает. Вот что я называю стилем.

Полли отмахнулась от протянутого куска хлеба, и молча сидела, пока Джекрам поглощал его.

— А ведь довольно забавно, — наконец произнесла она.

— Что, Перкс?

— Узнать, что все это не ради тебя. Ты думаешь, что ты герой, а потом оказывается, что ты лишь часть чьей-то истории. Именно Уозз… Алису они запомнят. Мы лишь должны были привести ее сюда.

Джекрам ничего не ответил, но, как и полагала Полли, достал из кармана мятый сверток жевательного табака. Она опустила руку в свой собственный карман и достала из него маленький пакет. Карманы, подумала она. Мы должны держаться за них. Солдату необходимы карманы.

— Попробуйте вот это, сержант, — предложила она. — Давайте, открывайте его.

Это был маленький кисет из мягкой кожи со шнурком. Джекрам приподнял его так, что он перекручивался и так, и эдак.

— Ну, Перкс, чтоб мне провалиться, я вовсе не… — начал он.

— Конечно, нет. Я заметила, — ответила она. — Но эта бумага действовала мне на нервы. Почему вы так и не сделали себе нормальный кисет? Этот мне сделали всего за полчаса.

— Ну, такова ведь жизнь, — сказал Джекрам. — Каждый день думаешь, «да, точно, пора уже сделать себе новый», но потом вдруг находится тысяча дел, и ты, в конце концов, продолжаешь пользоваться старым. Спасибо, Перкс.

— Ну, я просто подумала, «Что можно дать человеку, у которого все есть?», а это было все, что я могла себе позволить, — кивнула Полли. — Но ведь у вас нет всего, сержант. Сержант? Ведь нет же?

Она заметила, как он замер.

— Лучше не продолжай, Перкс, — проговорил он, понижая голос.

— Я просто подумала, что вам захочется показать кому-нибудь ваш медальон, сержант, — ободрительно сказала Полли. — Тот, что у вас на шее. И не смотрите на меня так, сержант. Ну, да, я могла бы уйти и никогда бы не узнала, не знала бы наверняка, и, может, вы его никому не покажете, никогда, и не расскажете, а потом однажды мы уже будем мертвы… ну, так чего вы теряете, а?

Джекрам смотрел на нее.

— Чтоб вам пусто было, вы вовсе не бесчестный человек, — продолжала Полли. — Хорошо, сержант. Вы каждый день это говорите.

Вокруг них, под куполом, гудела кухня, сновали женщины. Казалось, их руки постоянно заняты — держат детей, или кастрюли, тарелки, шерсть, кисть, иглу. Даже если они просто говорят, их руки все равно остаются занятыми.

— Никто не поверит тебе, — наконец произнес Джекрам.

— Кому мне рассказывать? — переспросила Полли. — И вы правы. Никто мне не поверит. Но я поверю вам.

Джекрам уставился на новую кружку пива, будто пытаясь увидеть в пене свое будущее. Наконец, он принял решение, достал из-под своей ужасной майки золотую цепочку, отстегнул медальон и очень бережно открыл его.

— Ну вот, — протянул он его. — Пусть тебе спокойнее будет.

Внутри была крошечная картинка на каждой половинке медальона: темноволосая девушка и молодой блондин в форме Взад-и-Вперед.

— Вы хорошо здесь вышли, — сказала Полли.

— Придумай что-нибудь еще, это уже устарело.

— Нет, правда, — продолжала Полли. — Я посмотрела на картинку, потом на вас… Я узнала ее лицо. Бледнее, разумеется. Не такое… полное. А что за парень?

— Его звали Вильям, — ответила Джекрам.

— Ваш любимый?

— Да.

— И вы пошли в армию вместе с ним…

— Ну да. Все та же история. Я была крупной, здоровой девушкой, и… ну, ты сама видишь. Художник сделал все, что мог, но я плохо получалась маслом. Акварелью лучше, правда. Там, откуда я родом, мужчина брал в жены ту, что могла бы поднять по свинье каждой рукой. И пару дней спустя я поднимала каждой рукой по свинье, помогая отцу, и один из моих сабо утонул в грязи, и старик начал орать на меня, и я подумала: к черту все это, Вилли никогда не орет. Стащила кое-какую мужскую одежду, даже не задумывайся как, обстригла волосы, поцеловала герцогиню и уже через три месяца была Избранником.

— Что это?

— Так мы называли капрала, — объяснила она. — Избранник. Да, мне тоже было смешно. И я шла дальше. Армия — это всего лишь лужица мочи по сравнению с управлением свинофермой и присмотром за тремя ленивыми братьями.

— Как давно это было, сержант?

— Правда, не знаю. Клянусь, я не знаю, сколько мне лет, и это правда, — проговорила Джекрам. — Так часто врала о своем возрасте, что, в конце концов, стала себе верить. — И очень осторожно она начала перекладывать жевательный табак в новый кисет.

  133