Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
121 
Что касается другого Оратора. Луция Лициния Красса, то мужья двух его дочерей повели себя совсем по-разному в качестве отцов. Сын Сципиона Назики, тоже Сципион Назика, разжился сыном, нареченным, естественно, так же. Его Лициния не вызывает нареканий: у них имеется к тому же дочка. Зато Лициния, вышедшая замуж за Метелла Пия Поросенка, оказалась не так удачлива: в том доме все хватаются за головы, ибо вторая Лициния пока бездетна. Моя племянница Ливия Друза родила под конец прошлого года дочь, нареченную, конечно же, Порцией, — обладательницу рыжей головки, напоминающей стог сена, охваченный пожаром. Ливия Друза по-прежнему души не чает в своем Катоне Салониане, который этого вполне заслуживает. Ливия Друза еще порадует нас новыми римлянами!
Я не сижу на месте, но какой в этом прок? В этом году наши эдилы-родственники: мой племянник Марк Ливий Друз — один из плебейских эдилов (его напарник — сказочно богатое ничтожество по имени Реммий), а его зятек Катон Салониан — курульный эдил. Поглядим на их игры!
Семейные вести. Бедняжка Аврелия по-прежнему живет одна в Субуре, однако мы надеемся, что Гай Юлий объявится дома хотя бы в следующем году — или годом позже… Его брат Секст стал в этом году претором, а скоро настанет черед и Гая Юлия. Цезарю младшему, как его зовут в семье, уже исполнилось пять лет; он отлично читает и пишет. Причем как читает! Подсунь ему любую галиматью, которую ты сам же только что накропал, — и он глотает ее, не подавившись. На такое и взрослые, по-моему, не способны, а этот пятилетний молокосос делает из всех нас болванов. Притом что за миловидное дитя! Но совсем не избалованное. На мой взгляд, Аврелия с ним слишком строга.
Больше ничего не могу придумать, Луций Корнелий. Поторапливайся домой! Я уже чувствую, что тебя ждет преторское курульное кресло.
Луций Корнелий Сулла и впрямь заторопился домой, горящий надеждой, но в то же время наполовину уверенный в том, что что-нибудь ему наверняка помешает. Хоть он всем сердцем стремился к своему давнему любимцу Метробию, но заставил себя не впустить эту звезду трагической сцены к себе в дом, когда тот явился к нему как клиент. Это был год Суллы. Если он потерпит неудачу, то это будет означать, что богиня Фортуна навсегда отвернулась от него; он по крайней мере не станет делать ничего, что расстроило бы эту капризную матрону, которая не одобряет слишком пылких увлечений. Так что прощай, Метробий!
Проведя немного времени с детьми, он нанес визит Аврелии. Дети Суллы так выросли, что Сулла с трудом сдержал слезы: жена Скавра, глупая девчонка, украла у него четыре года их жизни! Корнелии Сулле шел четырнадцатый год, и хрупкой красотой, уже способной вскружить немало голов, она пошла в мать, а вьющимися рыжевато-золотистыми волосами — в Суллу. По словам Элии, у нее уже начались месячные; под тканью угадывалась волнующая грудь. Глядя на нее, Сулла почувствовал себя старым — совершенно новое для него, непрошеное чувство. Однако девочка вовремя улыбнулась ему колдовской улыбкой Юлиллы, бросилась ему на шею, оказавшись почти одного с ним роста, и осыпала его лицо поцелуями. Сыну Суллы исполнилось двенадцать. Внешностью он пошел в Цезарей: золотистые волосы, голубые глаза, удлиненное лицо, длинный нос. Высокий, тонкий, но с развитой мускулатурой.
В этом мальчике Сулла наконец-то обрел друга, какого у него не было никогда прежде; сын любил его безграничной, чистой, невинной любовью — и отец не мог помыслить ни о ком, кроме него, хотя ему следовало бы сосредоточиться на обольщении избирателей. Сулла-младший, еще не снявший мальчишеской тоги с пурпурной каймой и носящий на шее от сглаза буллу, повсюду следовал за отцом, почтительно отступая в сторону и вслушиваясь в каждое слово, когда Сулла вступал в беседу со знакомыми. Воротившись домой, они садились в кабинете Суллы и обсуждали прошедший день, людей, настроение Форума.
Однако Сулла не захватил сына в Субуру. Направляясь туда, он удивленно крутил головой, слыша приветствия и чувствуя одобрительно хлопающие его по спине ладони. Наконец-то он обрел известность! Сочтя эти встречи добрым предзнаменованием, он постучался в дверь Аврелии с большим оптимизмом, нежели испытывал, когда уходил с Палатина. Управляющий незамедлительно впустил его в дом. Не ведая стыда, Сулла вполне находился в ладу с самим собой, пока дожидался хозяйку в гостиной; завидя ее, он как ни в чем не бывало поднял руку в знак приветствия, сопроводив жест улыбкой. Она улыбнулась ему в ответ.
121 
