119 
Вот так! Наверное, Сцевола встал не с той ноги или его выпихнула из постели жена, что по последствиям то же самое. Одним словом, Красс Оратор распустил войско и явил свою жирную тушу там, где требовалось, однако пользы так и не принес. Он сказал своему кузену Сцеволе все, что о нем думает, хотя ничего этим не добился.
«Ерунда!» — прервал его Сцевола. (Знаешь, Луций Корнелий, порой Сцевола напоминает мне принцепса Сената Скавра в его молодые годы.) «Как ты ни дорог мне, Луций Лициний, — продолжал он, — но одобрить лжетриумф я не могу!»
В итоге кузены друг с другом не разговаривают. Это не делает жизнь Сената легче — они все же консулы. Впрочем, знавал я пары консулов, которые ладили еще меньше, нежели это виделось Крассу Оратору и Сцеволе в страшных снах. Со временем все утрясется. Я лично сожалею, что они не поссорились до того, как изобрели lex Licinia Mucia.
Поделившись с тобой этой безделицей, я прямо не знаю, о чем бы еще рассказать. Форум в эти дни дремлет.
Однако тебе стоит узнать, что мы в Риме наслышаны о тебе. Тит Дидий — я всегда знал, что он достойный человек, — все более лестно отзывается о тебе в своих посланиях Сенату.
В этой связи я бы настоятельно советовал тебе вернуться в Рим под конец следующего года, чтобы выставить свою кандидатуру на преторских выборах. Метелл Нумидийский Свинка давным-давно мертв. Катул Цезарь, Сципион Назика и принцепс Сената Скавр погрязли в попытках следовать закону Лициния Муция, хотя от него происходят одни неприятности. Гаем Марием и всем, что его касается, мало кто интересуется. Избиратели созрели для того, чтобы проголосовать за кого следует, тем более что таковых сейчас явный недобор. Луций Юлий Цезарь в этом году без всякого труда стал городским претором, а брат Аврелии Луций Котта — pretor peregrinus. Полагаю, что по авторитету ты превосходишь обоих. Тит Дидий вряд ли воспрепятствует твоему отъезду, ведь ты пробыл при нем дольше, чем это принято у старших легатов: к осени следующего года исполнится как раз четыре года, в самый раз!
В общем, поразмысли над этим хорошенько, Луций Корнелий. Я переговорил с Гаем Марием, и он встретил эту идею с воодушевлением; и не только он, но и — поверишь ли? — принцепс Сената Марк Эмилий Скавр! Рождение сына, похожего на него, как маленькая капля воды на большую, совсем вскружило старику голову. Впрочем, не знаю, почему это я назвал человека одного со мной возраста стариком.
Сидя в своем кабинете в Тарраконе, Сулла смаковал каждое словечко шустрого старца. Сперва его мыслями владело сообщение о том, что Цецилия Метелла Далматика родила Скавру сына, и он не обращал внимания на прочие, не менее важные новости и соображения, содержащиеся в письме Рутилия Руфа. Только потом, устав от горькой ухмылки, которую вызвали у него воспоминания о Далматике, Сулла начал размышлять о преторской должности и пришел к выводу, что Рутилий Руф прав. Следующий год — самое подходящее время, лучшего не предвидится. Он тоже не сомневался, что Тит Дидий не станет препятствовать его отъезду. Более того, Тит Дидий снабдит его рекомендательными письмами, которые еще больше повысят его шансы. Нет, не он завоевал в Испании венец из трав, этого знака отличия добился Квинт Серторий; однако заслуги Суллы не стали от этого меньше.
Неужели это лишь мечта? Маленькая злорадная стрела, выпущенная из лука богини Фортуны через посредство бедной Юлиллы, которая сплела для него веночек из травы, растущей на Палатине, и водрузила ему на голову, не зная о воинском смысле этой награды… Или Юлилла оказалась провидицей? Возможно, венец из трав все еще ждет своего обладателя. Только в какой войне он его завоюет? Ничего серьезного нигде не происходит, ничего серьезного не назревает. Да, обе провинции Испании по-прежнему бурлят, однако обязанности Суллы здесь далеко не таковы, чтобы претендовать на corona graminea. Тит Дидий ценит его как незаменимого умельца по части снабжения, оружия, стратегии. Однако Титу Дидию и в голову не приходит доверить ему командование армиями. Ничего, став претором, Сулла добьется и этого и, возможно, сменит Тита Дидия в Ближней Испании. Богатая возможностями должность наместника — вот то, что требуется Сулле!
Сулла нуждался в деньгах. Сам он сознавал это лучше, чем кто-либо другой. Ему уже сорок пять, его время истекает. Скоро будет поздно мечтать о консульстве, что бы ни говорили люди, приводя в пример Гая Мария. Гай Марий — случай особый. Ему нет равных, даже Луций Корнелий Сулла не претендует на равенство с Марием. Для Суллы деньги означают власть — как, впрочем, и для Гая Мария. Если бы не богатство, которое тот приобрел, будучи преторианским правителем Дальней Испании, старый Цезарь-дед никогда бы не выдал за него свою Юлию, а не будь Юлии, не видать бы Марию и консульства. Деньги! Сулле нужны деньги! Поэтому он отправится в Рим, чтобы участвовать в выборах преторов, а потом вернется в Испанию — за деньгами.
119 
