212 
— Мы должны выступить! — снова и снова призывал Мутил. — Крестьяне говорят, что это нужно сделать в течение зимы. Нет причин откладывать войну до весны! Мы должны выступить!
Но выступать не хотел никто, и никто не двинулся с места.
Первые признаки бунта были замечены среди самнитов. Никто не рассматривал событие в Аскуле как восстание: город просто устал терпеть гнет и отомстил. Самнитское же население, достаточно многочисленное в Кампании и сильно перемешавшееся с римлянами и латинянами, в течение нескольких поколений накапливало недовольство. Теперь оно вылились в восстание.
Сервий Сульпиций Гальба доставил о нем первые конкретные сведения, явившись в Рим в феврале, потрепанным и без свиты.
Новый старший консул, Луций Юлий Цезарь, сразу же созвал Сенат — выслушать сообщение Гальбы.
— Я был узником в Ноле в течение шести недель, — поведал Гальба притихшей палате. — В мои намерения не входило посещение Нолы, но поскольку я находился поблизости, а в Ноле имеется многочисленное самнитское население, в последний момент я решил завернуть туда. Остановился у одной старой женщины, матери моего лучшего друга — римлянки, разумеется. И она рассказала, что в Ноле творятся странные вещи. Римлянам и латинянам стало вдруг невозможно покупать на рынке товары, даже продукты! Ее слугам пришлось на повозке отправиться в Ацерру за припасами. Когда мы шли по городу, вид моих ликторов и солдат вызывал у толпы крики и шиканье.
Гальба был подавлен, не без оснований опасаясь, что повесть о его приключениях окажется не слишком воодушевляющей.
— Ночью, после моего прибытия в Нолу, самниты закрыли городские ворота и полностью заняли город. Все римляне и латиняне были арестованы и находились в своих домах под охраной. Самниты стояли у всех входов и выходов. И там я оставался до тех пор, пока принимавшей меня женщине не удалось три дня назад отвлечь внимание стражи от задних ворот, так что мне удалось выскользнуть из дома. Одетый самнитским торговцем, я сумел бежать через городские ворота прежде, чем была послана погоня.
Скавр наклонился вперед:
— Видел ли ты кого-нибудь из начальников во время твоего заключения, Сервий Сульпиций?
— Никого, — ответил Гальба. — Я разговаривал только со стражниками у главных дверей.
— И что же они тебе говорили?
— Только то, что в Самнии восстание, Марк Эмилий. Я не могу ручаться за то, что они говорили правду, поскольку когда я предпринял попытку бежать, то в дневное время прятался от каждого, кто выглядел как самнит. Но когда я добрался до Капуи, то обнаружил, что там никто не знает о восстании, по крайней мере в этой части Кампании. Днем ноланские самниты держали одни ворота открытыми и делали вид, что все в порядке. Когда я рассказал в Капуе о том, что со мной случилось, там были изумлены. И обеспокоены, должен добавить! Дуумвиры Капуи попросили меня прислать им дальнейшие распоряжения Сената.
— Как ты питался во время заключения? Неужели твоей хозяйке приходилось делать закупки в Ацерре? — спросил Скавр.
— О, пищи было очень мало. Хозяйке разрешили покупать ее в Ноле, но только некоторые продукты и по разорительным ценам. Ни одному римлянину или латинянину не позволили выйти из города, — ответил Гальба.
Во время слушания Сенат был заполнен. Когда комиссия Вария бездействовала, сенаторы объединяли ряды в стремлении к какому-либо драматическому зрелищу, которое могло бы заменить им яркие впечатления от работы комиссии Вария.
— Можно мне сказать? — спросил Гай Марий.
— Если никто более старший не пожелает говорить, — холодно ответил младший консул Публий Рутилий Луп. Он получил фасции в феврале и не был сторонником Мария.
Никто не вызвался выступать раньше Мария.
— Если Нола держит под арестом своих римских и латинских граждан и подвергает их лишениям, то не может быть сомнений: Нола подняла восстание против Рима. Давайте разберемся: в июне прошлого года Сенат направил двух своих преторов, чтобы они расследовали то, что наш уважаемый консуляр Квинт Лутаций назвал «италийским вопросом». Около трех месяцев назад претор Квинт Сервилий был убит в Аскуле. При этом погибли все римские граждане, проживавшие в этом городе. Около двух месяцев назад претор Сервий Сульпиций был схвачен и подвергнут заключению в Ноле, как и все прочие римские граждане города. Два претора и два ужасных инцидента: один на севере, другой на юге. Вся Италия, даже в самых ее глухих уголках, знает и понимает значение и важность римского претора. Тем не менее в первом случае, отцы Сената, совершено убийство, а во втором случае — долговременный арест. Благополучный конец заключения Сервия Сульпиция целиком зависел от стечения обстоятельств, позволивших ему бежать. Однако, как мне кажется, Сервию Сульпицию также предстояло умереть. Два римских претора, оба с проконсульским империем, — и на них напали, не боясь ответных мер. О чем это свидетельствует? Только об одном, отцы Сената! Аскул и Нола отважились на это, потому что чувствуют себя в безопасности и полагают, будто мы не отомстим! Другими словами, Аскул и Нола надеются, что Рим окажется в состоянии войны с такими областями Италии, которые поддержат их еще до того, как будут предприняты карательные меры.
212 
