101 
— Николь, а не Ник. Разумеется, — сказала она, наклоняясь вперед и показывая, что она к нему не безразлична.
— Ммм…
— Слушай! Я могу показать тебе еще кое-что.
Она открыла шкаф, и там, прикнопленная к задней стенке, обнаружилась афиша пьесы, долгое время шедшей в Брайтоне. На ней в полный рост красовалась Николь в тунике и черном трико; упираясь руками в бедра, она глядела через плечо, а дикую ее улыбку графически оттеняли слова: «Джек и бобовый стебель».
— Ну и как тебе? — спросила она со смехом.
— Бенедиктин! — сказал Кит. — Джим Бим! Порно!
— …Что? — опешив, сказала Николь.
Домашняя библиотека Кита Таланта… Книг в ней было немного. Немного книг было и у него в гараже. Но несколько книг там все же имелось.
Числом их было шесть: «A-D», «E-K», «L-R» и «S-Z» (ибо современный жулик в огромной, до белого каления доводящей степени зависит от телефона), «Дартс: овладение дисциплиной», а также красный блокнот, который не имел никакого другого названия, кроме как «Тетрадь для студентов — Арт. 138 — С перфорацией для подшивки», и который, возможно, следовало бы окрестить более значительно: «Дневник дартиста». А то и попроще: «Жизнь Кита Таланта». Именно сюда заносил Кит заветные свои мысли, большинство из которых (но не все) были связаны с игрою в дартс. Например:
У тибя может быть такой большой дом что в нем ты сможеш разместить несколько площадок для метания, а ни одну. Где к томуже мало света.
Или:
Нужно упражняцца в финишировании. Нужно. К доске подходи как к свитыне. Можно быть сильнее всех на свете но что толку если не умееш финишировать.
Или:
Перечитав этот последний отрывок, Кит зашипел, достал свою ручку в форме дротика и зачеркнул слово «добланые». Удовлетворенно хрюкнув, он увенчал свое дело единым росчерком, вписав слово «долбаные». Затем утер навернувшиеся на глаза слезы: он пребывал в каком-то странном настроении.
Разговор с Гаем Клинчем, состоявшийся в этот день в «Черном Кресте», протекал как будто вполне естественно. По крайней мере, Кит мог сказать самому себе: да, он был умницей, он сделал все, что ему было велено.
— Слышь, друган, — заметил он, когда Гай подошел к стойке и поздоровался с ним. — Что-то ты с виду не больно-то весел.
— Да… я и сам знаю.
Кит с осторожной ухмылкой придвинулся ближе.
— Ну. По тебе ну никак не скажешь, что ты слишком уж доволен своей жизнью.
— Наверно, что-то такое меня точит… какое-то помешательство…
Не то чтобы Гай хоть когда-нибудь выглядел таким сияющим, каким, по мнению Кита, ему надлежало быть. В силу своего миропонимания Кит, побывавший к тому же у Гая дома, недоумевал, почему тот не потирает руки и не улыбается от уха до уха дни и ночи напролет. Нет уж, от этого типа такого не дождешься. Кита время от времени раздражало время от времени посещающее лицо Гая выражение недолговечной, непрочной безмятежности, когда голова его запрокидывалась, слегка склоняясь набок, а глаза еле заметно поблескивали. Сегодня, однако, голова его была опущена и он, казалось, весь поблек, утратив даже то мерцание, какое придавало ему богатство. Как и всякий другой белый мужчина в пабе, Гай стал фотоснимком на монохромной бумаге. Он, как и все остальные, сделался персонажем военной хроники.
— Это, должно быть, какое-то поветрие, — сказал Кит. — Не ты один, скажу я, пребываешь не в лучшем здравии: эта самая Ники — тоже.
Голова Гая опустилась на дюйм ниже.
— Точно тебе говорю. Ты же помнишь, я отдавал в починку разное ее барахло? Ну и вот. Все снова сломалось. Знаешь эту их манеру: одно починить, другое испортить. — Это было совершенной правдой, но когда Кит невозмутимо предложил ей вновь попытать счастья с «Доброй Починкой», — так сказать, прошагать вместе с ней еще одну милю, — Николь только пожала плечами и сказала, что это не имеет никакого смысла. — Так или сяк, но она явно не в себе. Знаешь, на что это похоже, по-моему? На безразличие. Безразличие. Все глядит и глядит в окно. Вертит эту штуку, глобус. А на лице — такая слабая улыбка, грустная такая…
Голова Гая опустилась еще на дюйм.
— Типа… — Кит прокашлялся и продолжил, — типа, она чахнет. Иссыхает. Чахнет ее бедное сердечко… Господи, ты посмотри, до чего дошла эта Пепси Хулихан! Невыносимо. Я не видел ее месяца полтора, вот в чем дело. Она и летом выглядела препаршиво, но посмотри-ка на нее сейчас. Точь-в-точь эта ведьма, Носферату[51]. А ну, взбодрись, парень. На, держи. Я и тебе взял.
101 
