Особенно,... 
93 
Едва ли хоть один человек способен рассудить, что тяжелей — неосознанное томление, неразлучное с беспокойством и взвинченностью, или ясное и определенное желание, упрямо стремящееся к утолению. Бедная Мэгги томилась, не зная толком, к чему ее тянет, но тяга не отпускала — и неотвратимое влечение сосредоточилось на Ральфе де Брикассаре. И она мечтала о нем, жаждала его, стремилась к нему и горевала, что хоть он и говорил, будто любит ее, а ни разу не навестил, так мало она для него значит.
Эти ее раздумья прервал Пэдди, он ехал той же дорогой к дому; Мэгги с улыбкой придержала каурую кобылу, дожидаясь отца.
— Вот приятная встреча! — сказал Пэдди и шагом пустил свою старуху чалую рядом с уже немолодой лошадью дочери.
— Да, правда, — отозвалась Мэгги. — А как на дальних выгонах, очень сухо?
— Пожалуй, похуже, чем тут. И кенги нагрянули, я их столько еще не видывал! Наверно, дальше к Милпаринке настоящая засуха. Мартин Кинг говорил, надо их пострелять, а я думаю, тут хоть из пулеметов строчи, кенг не убавится, их тьма-тьмущая.
Он такой славный, такой заботливый, любящий, все прощает, и так редко ей случается побыть с ним вдвоем, вечно рядом крутится кто-нибудь из братьев… И Мэгги не удержалась, задала все тот же вопрос, который терзал и мучил ее, как ни старалась она себя успокоить.
— Папа, а почему отец Ральф совсем нас не навещает?
— Он очень занят, Мэгги, — ответил Пэдди с какой-то ноткой настороженности.
— Но ведь даже у священников бывает свободное время, правда? Он раньше так любил Дрохеду, уж наверно он хотел бы приехать сюда отдохнуть.
— Да, верно, священники тоже отдыхают, Мэгги, но вообще-то они никогда не свободны от своего дела. К примеру, им всю жизнь каждый день надо служить мессу, хотя бы при этом больше ни души не было. Я так думаю, отец де Брикассар очень мудрый человек, он понимает, жизнь обратно не повернешь, что было, то прошло. Для него Дрохеда — дело прошлое, малышка Мэгги. Вернись он сюда, ему тут уж не будет прежнего удовольствия.
— По-твоему, он нас забыл, — подавленно промолвила Мэгги.
— Не то что забыл. Тогда бы он не писал так часто и не расспрашивал про каждого. — Пэдди повернулся к дочери, в голубых глазах его светилась жалость. — Я так думаю, лучше ему не приезжать, вот и не приглашаю, чтоб он про это и не думал.
— Папа!
И Пэдди — будь что будет! — словно в омут кинулся:
— Послушай, Мэгги, не годится девушке мечтать о священнике, пора уж тебе понять. Ты свой секрет хранить умеешь, наверно, больше никто про это не догадывается, но ведь с вопросами-то ты идешь ко мне, верно? Не много вопросов, но и этого довольно. Так вот, говорю тебе, кончай с этим, ясно? Отец де Брикассар дал обет и нарушать его не станет, точно тебе говорю, он к тебе, конечно, привязан, только ты это не правильно понимаешь. Он был уже взрослый, когда тебя узнал, а ты была совсем ребенок. Так вот, Мэгги, ты для него и по сей день просто ребенок.
Она не ответила, и лицо ее не дрогнуло. Что и говорить, настоящая Фионина дочка, подумал Пэдди. Потом неестественно спокойно она сказала:
— Но он мог бы выйти из священников, просто у меня не было случая с ним об этом поговорить.
По лицу Пэдди видно было, до чего он ошарашен, и это неподдельное возмущение оказалось для нее куда убедительней его пылкой речи.
— Мэгги! О Господи, вот беда — жить в такой глуши! Надо было тебе учиться, девчонка, если б тетя Мэри померла раньше, я бы тебя спровадил в Сидней хоть годика на два, там бы тебя научили уму-разуму. А теперь тебе для этого лет многовато. Не хочу я, чтоб люди над тобой смеялись, бедная моя малышка Мэгги. — И он продолжал мягче, с расстановкой, что придало его словам жестокую, пронзительную ясность, хотя он ничуть не хотел быть жестоким, хотел лишь раз навсегда развеять дочкины напрасные надежды:
— Отец де Брикассар — священник, Мэгги, священник. И никогда он не перестанет быть священником, это невозможно, пойми. Он дал священный обет, торжественный и вовеки нерушимый. Раз уж человек принял сан, обратного хода нет, и его наставники в духовной семинарии позаботились, чтобы он заранее твердо знал, на что идет и в чем клянется. Кто дает такой обет, наверняка знает — нарушить его нельзя до самой смерти. Отец де Брикассар дал такой обет — и вовек его не нарушит. — Пэдди вздохнул. — Теперь понимаешь, Мэгги? И вперед об отце де Брикассаре не мечтай, больше не будет тебе оправдания.
93 
