Последние отзывы

  5  

Мы не знали, что делать. Мы боялись рассказать о том, что случилось, Старым Им. Я не помню, чтобы кто-то упоминал о страхе до этого случая.

Потом началось другое время. Когда рождался монстр, родившая притворялась, что сбросила его в волны, а сама уходила туда, где ее никто не мог увидеть, где ребенок криком привлекал орла. Она опускала ребенка на скалу и дожидалась в сторонке, когда орел уносил его. Тогда уже монстров и нас рождалось поровну.

Ты никогда не задумывался, зачем тебе соски на этом ровном месте, где у нормального человека должна быть грудь? У тебя есть соски, но нет груди, твои соски ни на что не годятся, ты не можешь никого ими выкормить.

Конечно, ты об этом думал, потому что вы всегда все замечаете и всегда задаете много вопросов. Всегда ли только получаете ответы?

Потом одна Старая Она сказала, что одного из монстров следует оставить, одного из вас, чтобы посмотреть, во что он вырастет, будет ли он на что-нибудь годен.

Нелегко это оказалось, потому что орлы зорко следили за нами, приходилось прятать маленьких монстров.

Не хочется даже вспоминать о судьбе этого младенца. Конечно, я его не видела, это лишь часть истории, которую пересказывают снова и снова, из поколения в поколение, как и я сейчас повторяю еще раз.

Эта часть нашей истории вызывала неприятие, разногласия, ссоры. Раньше в нашей истории ссор не бывало. Некоторые Старые Они не хотели вообще упоминать о том, как поступали с монстрами. Другие возражали: какой смысл в истории, если из нее что-то выбросили? Мне все же кажется, что выбросили многое. Известно, что никто не хотел выкармливать монстра. Вечно он плакал от голода, и орлы прилетали на его крики. Его кормили, но каждая кормившая издевалась над ним. Плохо ему приходилось.

Потом одна из Них сказала, что это надо прекратить. Или пусть живет нормально, или надо его убить. А? Что мы с ним делали? Ну, эти висюльки впереди… кишка да шишки… каждая с ними забавлялась. Монстр кричал, висюльки раздувались, из них текла вонючая дрянь… Старые Они сказали, что монстр совсем как наши дети, если не считать этих финтифлюшек впереди. Отрежь их — и получишь нормальное дитя. Ну они и отрезали. Монстр умер, страшно вопя и мучаясь. Родился следующий монстр, и с ним уже обходились лучше, ничего не отрезали. Наверное, некоторым из нас стало стыдно. Мы не жестоки. В истории ничего нет о нашей жестокости — пока не появились монстры. Монстр, которого мы пытались воспитать, выполз как-то из пещеры, и сторожевой орел подхватил его, унес за холмы. Как они выживали, эти младенцы, мы не имели представления.

Потом неожиданно родилось несколько монстров одновременно. Некоторые из Старых Них хотели оставить одного как игрушку, другие возражали. Но история донесла, что не один монстр лег в тот раз на приморскую скалу и что прилетело столько орлов, сколько лежало на скале младенцев. Как жили те младенцы за Орлиными холмами? Грудным детям нужно молоко. Говорили, что одна из нас, жалея голодных малышей, пустилась за холмы, и нашла ползающих там голодных плачущих детей, и принялась их кормить. У нас в груди всегда есть молоко. Наша грудь полезна. Не то что ваша.

Говорят, она осталась там, с монстрами. А что было на самом деле, никто не знает. Нам хотелось бы в это верить, потому что нам стыдно за то, что случилось дальше. Вопрос, как выживали эти младенцы, остается без ответа.

Рассказывают, что как-то две из нас сидели на берегу, следя за морем, иногда пускаясь по волнам, и увидели рыбу, которую мы зовем грудь-рыбой, потому что она так и выглядит: пышная, раздутая, и из нее торчат трубки, как из монстров. Одна из рыб засунула свою трубку в другую, и по воде поплыли крохотные яйца.

Тогда мы впервые подумали, что трубка у монстров для яиц. Может быть, эта история и выдумана, но что-то похожее действительно могло случиться.

Старые Они стали это обсуждать всерьез, когда мы — я имею в виду тех из нас, что помоложе, которых очень интересовали все эти трубки и яйца, — рассказали им. Некоторые из молодых пошли за

Орлиные холмы, и когда выросшие монстры их увидели, они схватили наших молодых и засунули в них свои трубки. Так появились «он» и «она», так мы узнали, что есть еще и «я», не только «мы». Но об этом рассказывают разные истории, и после этого появляются разные истории вместо одной. Да, я знаю: то, что я говорю, смысла не проясняет, но кто знает, какая история верна? И вскоре после этого мы утратили силу рожать без них, без монстров — без вас.

  5