62 
— Получай! Вижу, ты предпочитаешь говорить с набитым ртом.
Шейла поковыряла омлет вилкой.
— Ты понял, о чем я веду речь, Томазино?
— Черт побери! Мне казалось, ты счастлива!
— Не безумно.
— Безумие оставь для маньяков, которые дорвались до медового месяца.
— Ах да, так оно и было, — вспомнила Шейла.
— Одно дело — тогда, другое — сейчас. Я тебя внимательно слушаю.
— Это чувство не покидало меня целый год. Лежа в постели, я ощущала, как покалывает кожу, как открываются поры, словно микроскопические рты, как по телу сбегает пот, как сердце колотится там, где не ждешь: в горле, на запястьях, под коленками, в лодыжках. Я ощущала себя тающей восковой фигурой. После полуночи не решалась включить свет в ванной: боялась увидеть в зеркале чужое лицо.
— Ближе к делу! — Он бросил в чашку четыре куска сахара и выпил из блюдца расплескавшийся кофе. — Давай по существу!
— В ночные часы, да и потом, средь бела дня, мне казалось, что я попала в горячую летнюю грозу, которая смывает с меня старое естество, а под ним открывается совершенно новое. Обновляются одна за другой капельки лимфы, все до единого красные и белые кровяные тельца; все нервы, как струны, натягиваются заново. У меня другой костный мозг, другие волосы, даже новые отпечатки пальцев. Зря ты на меня так смотришь. Ну, допустим, отпечатки пальцев те же. Но все остальное — другое. Понимаешь? Вот и получается, что я — заново изваянное, заново расцвеченное творение рук Божьих. Он смерил ее уничтожающим взглядом:
— Я слышу бред воспаленного сознания. Я вижу кризис среднего возраста. Говори прямо. Ты решила подать на развод?
— Время покажет.
— Что оно тебе покажет? — закричал он.
— В данный момент я просто… ухожу.
— Интересно, куда же?
— Мало ли разных мест, — туманно ответила она, проделывая борозды в омлете.
— У тебя кто-то есть? — спросил он после паузы, сжимая в кулаках нож и вилку.
— Можно сказать, пока нет.
— И то слава Богу. — У него вырвался протяжный вздох облегчения. — Отправляйся к себе в комнату.
— Что-что? — прищурилась она.
— Всю неделю будешь сидеть дома. Ступай к себе. Телефон я отключу. Телевизор тоже. Кроме того…
Она поднялась из-за стола.
— Такое я выслушивала от отца, когда училась в школе!
— Не сомневаюсь! — Томас негромко рассмеялся. — Все. Марш наверх! Сегодня останешься без обеда, дрянная девчонка. А ужин найдешь за дверью, на тарелке. Когда научишься себя вести, получишь обратно ключи от машины. Прочь с моих глаз! Выдерни из розетки телефон и сдай плеер.
— Это неслыханно! — вскричала она. — Я давно выросла.
— Выросла. И не двигаешься с места. Деградируешь. Если верить этой идиотской теории, ты не сделала ни шагу вперед — тебя отбросило назад на целых девять лет! Вон отсюда! Марш наверх!
Шейла побледнела и выскочила из-за стола, утирая слезы.
Когда она взлетела на середину лестницы, он поставил ногу на нижнюю ступеньку, вытащил из-за ворота салфетку и тихо окликнул:
— Постой…
Она замерла на месте, но не оглянулась в его сторону.
— Шейла, — выговорил он, помолчав, и по его щекам тоже покатились слезы.
— Что тебе? — прошептала она.
— Я тебя люблю.
— Знаю. Но это ничего не меняет.
— Нет, меняет. Выслушай.
Она стояла в ожидании на полпути к своей комнате.
Томас тер лицо ладонями, как будто хотел нащупать истину где-то у рта или вокруг глаз. В его жестах сквозило неистовство.
Потом у него опять вырвалось:
— Шейла!
— Мне было сказано убираться к себе в комнату, — сказала она.
— Нет!
— Будут другие распоряжения?
К нему стало возвращаться спокойствие, взгляд говорил о поисках выхода, рука легла на перила, тянувшиеся туда, где, не оборачиваясь, стояла Шейла.
— Если эта теория справедлива…
— Справедлива, — прошептала она. — Каждая клеточка, каждая пора, каждая ресница. Через девять лет…
— Да, да, я понимаю. Но послушай и ты меня.
Он проглотил застрявший в горле комок, и это помогло ему переварить решение, которое он и принялся излагать — сначала сбивчиво, потом немного спокойнее, потом с крепнущей уверенностью.
— Если все, что ты описала, произошло на самом деле…
— Да, это так, — шепнула она, склонив голову.
— В таком случае, — медленно договорил он, — это произошло и со мной.
62 
