Особенно,... 
162 
История о том, как зашифрованная рукопись Ады была обнаружена спустя полтора столетия и приобретена достопочтенной мисс Джорджианой Пул-Хэттон, а затем подвергнута расшифровке и проверке подлинности, изложена с максимально возможной на данный момент обстоятельностью в «Текстологическом обосновании», которое следует непосредственно за предисловием. Разумеется, все еще остается возможным допущение, что роман, представленный здесь за подписью лорда Байрона с примечаниями Ады Лавлейс, на самом деле ему не принадлежит. Не исключено, что Ада написала не одни комментарии, но и сам роман; что сочинил его кто-то другой и затем продал Аде (или же тому, кто впоследствии перепродал рукопись ей) под видом сочинения Байрона; что и роман, и примечания к нему — фальсификация, изготовленная за истекшие с той поры годы. Были приложены все усилия, чтобы устранить любые сомнения подобного рода. Экспертиза подтверждает (хоть это и не является прямым доказательством), что чернила и бумага датируются первой половиной XIX столетия; в тексте романа нет никаких свидетельств, которые указывали бы на период после смерти Байрона, а в примечаниях — на период после смерти Ады. Почерк, которым написаны примечания, бесспорно принадлежит Аде, хотя в некоторых отношениях отличается от других рукописей примерно того же времени: возможно, это объясняется спешкой или же влиянием наркотиков, которые она принимала тогда почти постоянно во все возрастающих дозах. По причинам, изложенным в «Текстологическом обосновании», сейчас не представляется возможным проследить происхождение рукописных материалов и сундука, в котором они, как предполагается, были найдены. Пока что вы должны самостоятельно решить, действительно ли ощущаете присутствие двух этих авторов — поэта и его дочери — и в состоянии ли различить их живые голоса. Мне кажется, что я их слышу; я не могу вообразить, что за них говорят другие.
Если роман не является подлогом, то где он хранился до того, как попал в руки Ады, и кто приобрел для нее рукопись? В предисловии к роману (стр. 46–62 настоящего издания) Ада заявляет, что при посещении Хрустального дворца договорилась о встрече с обладателем рукописи — неким итальянцем, который приобрел ее у другого итальянца, а тот, в свою очередь, добыл ее (или, возможно, украл) в Италии. Я предположила вначале, что Аду на этой встрече сопровождал Чарльз Бэббидж: именно такого рода услуги он постоянно ей оказывал. Он сопутствовал ей при осмотре строительства Великой выставки, когда та еще только возводилась, однако вступил в публичную полемику с проектировщиками и был совершенно отстранен от всякого участия в выставке: его знаменитая разностная машина не была включена в число экспонатов. Маловероятно, что Бэббиджу хотелось посещать Хрустальный дворец вместе с Адой. Так кто же был посредником, кто вел переговоры с итальянцами, кто позднее отправился за рукописью? Выяснение этого казалось задачей неразрешимой до тех пор, пока я не наткнулась на недатированную записку Ады к Фортунато Пранди, принадлежавшего к эмигрантскому кругу итальянцев, с которыми Ада и Бэббидж поддерживали знакомство: это был не то радикальный деятель, не то шпион и тайный агент (быть может, двойной). Вот эта записка, хранящаяся в собрании Карла X. Пфорцхаймера в Нью-Йоркской публичной библиотеке:
Дорогой Пранди, обращаюсь к вам с просьбой об еще более важной услуге, которую только вы можете мне оказать… На бумаге объяснить ничего не могу — кроме того, что вы должны прийти ко мне в 6 часов и быть готовыми оставаться в моем распоряжении до полуночи. Платье себе выберите приличное, но не слишком бросающееся в глаза. Может случиться, что вам понадобится действовать, сохраняя полное присутствие духа. Обратиться к вам с подобной просьбой меня могла заставить только крайняя необходимость — но вы можете оказаться спасителем. Не подписываюсь. Я — та самая дама, с которой вы были на концерте Дженни Линд. Жду вас в 6.
Слова «более важная услуга» намекают на предшествующую: ею мог быть совместный визит в Хрустальный дворец и беглое знакомство с человеком, носившим в ухе золотую серьгу; новая услуга могла заключаться в непосредственном приобретении рукописи. Все эти выкладки остаются гипотезами. Бесспорно одно: затевалось дело, которое требовало конспирации, однако в те годы Ада разрабатывала целый ряд планов и сложных проектов. Предстоит провести немало дальнейших разысканий в итальянском архиве в Лондоне, а также среди бумаг Ады и Бэббиджа. К примеру, в переписке Ады и Бэббиджа неоднократно упоминается некая «книга», подробнее не описанная, которая периодически передавалась от одного адресата к другому с особыми мерами предосторожности при доставке и пр. Обнаружив эти записи, я задалась вопросом, уж не идет ли здесь речь о романе Байрона, путешествующем, так сказать, из рук в руки. Автор недавней биографии Ады[77] предполагает, что под «книгой», скорее всего, подразумевался дневник Ады с записями ставок на скачках: она была настолько ими увлечена, что в итоге для погашения долгов распродавала фамильные драгоценности — а когда их выкупал растерянный и сочувствующий муж, продавала заново. (Так обычно излагалась эта история, но теперь мы вправе предположить, что часть этих денег пошла на покупку рукописи «Вечерней Земли».) Однако упоминания об этой книге хронологически предшествуют открытию Хрустального дворца — и, следовательно, тому времени, когда была приобретена книга Байрона.
162 
