Последние отзывы

  41  

Тактически это было не слишком удачно. От мечтательной задумчивости легко перейти к сожалениям. Я поднес лицо вплотную к ее лицу, клацнув зубами. И снова я целовал ее, на этот раз гораздо решительнее, уделяя особое внимание углам рта и местам, где десны переходят в зубы: и то и другое — очень эрогенные зоны. Одновременно я «делал» ее левое ухо указательным пальцем правой руки. Если «делать» умело, то можно довести партнера до исступления. Вся штука в том, чтобы едва касаться уха, касаться его так легко, как только возможно для того, чтобы это все-таки называлось касанием. Чем ближе вы будете к тому, чтобы не касаться его, тем лучше. (Я знаю, потому что как-то раз одна замечательная официантка «делала» мне это на автобусной остановке. Я чуть не лишился чувств, впрочем, мне тогда было всего семнадцать.)

Реакция Рейчел была удовлетворительной. Ее язык, как и прежде, находился в состоянии ожидания. Губы, однако, делали свою работу, а сама она издавала должные звуки. Когда я надавил своим вельветовым коленом на то место, где соединялись ее ноги, нельзя сказать, что они так и прыгнули в разные стороны. И, по правде говоря, она пока что не положила и пальца мне на задницу.

Но ничего.

Левой рукой я производил вращательные движения по животу Рейчел поверх свитера, не касаясь ее грудей, но иногда шаловливо приближаясь к ним. Таким образом, я соблюдал тройную цикличность сексуальных действий по принципу контрапункта. Например: всунуть язык, убрать палец от уха; вытащить язык, погладить шею, провести мизинцем левой руки по узкой канавке между ее свитером и юбкой (тактично обходя пупок); поцеловать и чуть лизнуть шею и подбородок, «делать» ухо, ненавязчиво положив руку ей на колено; прекратить «делать» ухо и погладить по волосам, приближаться к ней ртом и подниматься рукой по ее ноге с одинаковой скоростью; когда рот уже совсем близко, долгую секунду держать ее взгляд, пока рука взмывает по самолетной траектории со взлетной полосы ее бедра и приземляется… снова ей на живот в тот самый момент, когда встречаются наши губы. И так далее.

Проделывая все это, я думал о том, как мне повезло, что я оказался не при делах. Вот что сказал мне гомик доктор Торп: «Пускай твоя штучка отдохнет, ты ведь пока не станешь пулять из нее в милых дам? Приходи в следующий понедельник — ладушки? — и мы взглянем на нее еще разок». Повезло, потому что теперь не было ни малейшего шанса, что я зарвусь или меня унесет, если это слово вообще здесь уместно. Теперь можно не бояться, что я стану думать о чьем-либо удовольствии, кроме удовольствия Рейчел. Я издавал вежливые постанывания, но это была профессиональная искренность дегустатора вин в противоположность откровенному подхалимажу алкоголика.

Мой член, конечно, и не подозревал обо всем этом. Однако же, надо отдать ему должное, сей орган накануне вел себя безупречно. Накануне я стоял возле застеленного белой простыней врачебного кресла доктора Торпа, с брюками, гармошкой лежащими вокруг голеней, и мешковатыми, но без пятен, полуспущенными трусами на подрагивающих бедрах. Когда Торп подвихлял ко мне, когда он протянул свою наманикюреную руку, сказав: «Ну-ка, поглядим на старого чудика», — я был уверен, что сейчас он нащупает какую-нибудь известную ему одному кошмарную кнопочку-железу, и мой член бодро взовьется в его руке, а Торп посмотрит мне в лицо с радостным узнаванием. Но все обошлось как нельзя лучше. Я даже подумывал, не купить ли моему «чудику» мешочек конфет за примерное поведение.

Теперь. Я завершил действительно сложную последовательность маневров. Среди прочего были представлены массаж тазобедренной кости локтем, поглаживание ресниц, а также облизывание ушей (при этом я внимательно следил за тем, чтобы не сильно их обслюнявить). Еще я вел разговоры — выдавая в основном совершенно беспардонную лесть, но бескорыстную и всегда к месту, что делало ее, на мой взгляд, гораздо менее неловкой, поскольку из лести рождаются истинные комплименты, и оценить их можно только ретроспективно.

— Знаешь, когда ты смотришь прямо на меня, я все равно вижу белки твоих глаз вокруг радужки. Посмотри на мои. Радужка всегда соприкасается с веком. Твои глаза поразительны. Это первое, что я заметил, увидев тебя. Зачем ты вообще носишь темные очки? И снова: — Чем ты мажешь губы? По вкусу не похоже на помаду. Трудно понять, где кончаются твои губы и начинается лицо. У тебя такой забавный цвет лица, словно мокрый песок; но очень красиво.

  41