— Но это все еще на злобу дня, — настаиваю я. — Я хочу показать, какими методами работает крупный бизнес; они могут пообещать что угодно, лишь бы получить то, чего хотят, а потом, не задумываясь, отказаться от всего, что наобещали. Это профессиональные лжецы; для них важен только результат, только прибыль акционеров; остальное не имеет никакого значения. Плевать им на традиции, на жизнь в городках, на людей, которые всю свою жизнь проработали на…
Эдди сидит, откинувшись к спинке стула, и смеется.
— Вон куда хватил, — говорит он. — Вы же пишете статью о производстве виски…
— О фальсификации виски.
— …и главная ваша мысль о том, какое Эрнест Сондерс[28] лживое, жалкое, маленькое ничтожество.
— Большое ничтожество; он…
— Камерон! — раздраженно говорит Эдди, снова сняв свои очки и постукивая ими по распечатке. — Я хочу сказать, что даже если бы это и не было клеветой, а возможно, так оно и есть…
— Но никто еще не излечился от старческого слабоумия!
— Это не имеет значения, Камерон! Просто этому не место в статье о производстве виски.
— …фальсификации виски, — мрачно поправляю я.
— Опять все сначала! — говорит Эдди, вставая и направляясь к среднему из трех больших окон у него за спиной. Он присаживается на подоконник, положив руки на дерево. — Бог ты мой, дружище, у вас просто на каждом шагу заскоки.
Господи, как я ненавижу, когда Эдди называет меня «дружище».
— Так вы собираетесь ее печатать или нет?
— В таком виде — естественно, нет. Это предназначается для первой страницы субботнего приложения, Камерон; это адресовано людям в халатах, которые только продрали глаза с похмелья, — пусть жуют свои круассаны и роняют крошки на вашу писанину. Но в нынешнем виде вам не удастся ее продать и для последней страницы «Частного детектива».
Я смотрю на него с ненавистью.
— Эх, Камерон, Камерон, — говорит Эдди, обиженный выражением моего лица, и трет одной рукой подбородок. У него усталый вид. — Вы хороший журналист; вы хорошо пишете; сдаете работы в срок, и я знаю, что вас приглашают на юг и предлагают полосу пошире и денег побольше. Некоторые считают, что мы с Эндрю даем вам свободы больше, чем вы заслуживаете. Но если вы предлагаете специальный субботний материал о виски, то мы ожидаем, что это будет статья именно о самом пойле, а не манифест, призывающий к классовой борьбе. Она никуда не годится — как и та ваша прошлогодняя работа о телевидении. — (Слава богу, хоть не вспомнил ту мою коротенькую заграничную поездку.) Он наклоняется над столом и изучает распечатку. — Ну вот, посмотрите хотя бы на это: заставить Эрнеста Сондерса выпить столько виски, чтобы его мозги «стали такими же губчатыми, какими, по его словам, были в конце „гиннесовских“ слушаний»; это же…
— Это была шутка! — протестую я.
— А похоже на провокацию! Что вы пытаетесь…
— Если бы эту статью написала Мюриел Грей,[29] вы бы ей и слова не сказали.
— В таком виде — еще как бы сказал.
— Хорошо, давайте отдадим это на экспертизу, пусть юристы…
— Камерон, я не собираюсь отдавать это на экспертизу, потому что не пропущу эту статью. — Эдди качает головой. — Камерон, — вздыхает он, покидая подоконник, чтобы снова воссесть на своем троне, — вам нужно развивать у себя чувство меры.
— И что теперь? — спрашиваю я, не обращая внимания на последнее замечание и кивая на распечатку.
Эдди вздыхает.
— Надо переписать, Камерон. Постарайтесь сдержать свой сарказм, вместо того чтобы оттачивать его на этих асбестовых фильтрах.
Я сажусь, вперившись в распечатку.
— А это значит, что в ближайший номер мы не попадаем, да?
— Да, — говорит Эдди. — Я переставляю статью из серии о Национальном обществе охране памятников на неделю вперед. А статье о виски придется подождать.
Я поджимаю губы, делаю движение плечами.
— Хорошо, дайте мне время до… — я смотрю на часы, — до шести. Я смогу к этому времени ее переделать, если прямо сейчас сяду. Мы еще можем успеть…
— Нет, Камерон, — раздраженно говорит Эдди. — Не надо мне никакой перестановки слов на скорую руку и изъятия двух-трех ругательств. Будьте так добры обдумать все заново. Взгляните на тему под другим углом. Я хочу сказать, если уж вам так хочется покритиковать нравственную коррозию позднего капитализма, сделайте это завуалированно — вы слышите: завуалированно, тонко. Я знаю, вы… мы оба знаем, что вам это по силам и что вы добиваетесь более впечатляющих результатов, когда работаете скальпелем, а не топором. Я вас умоляю, воспользуйтесь этим инструментом.
28
Эрнест Сондерс (Эрнест Вальтер Шлейер, р. 1935) — генеральный директор компании «Гиннес» в 1981–1986 гг., герой разгоревшегося в 1986 г. скандала с завышением стоимости «гиннесовских» акций, призванным облегчить покупку компанией винокурни «Юнайтед дистиллерз». За это мошенничество осужден в 1990 г. на 2,5 года тюрьмы, из которых отсидел 10 месяцев.
29
Мюриел Грей (р. 1958) — известная шотландская журналистка и радиоведущая, в 1980-е гг. работала на «Радио 1» Би-би-си в музыкальной программе Джона Пила.