85 
– Но ведь делаете вы это с животными?
– Это другое дело. Там это мало что значит и делается легко. А принцип святости личного сознания – это один из основополагающих принципов, чем мы и гордимся. Запрет на подобные действия – знак нашего самоуважения, в первую очередь. И потому я не могу этого сделать.
– Вы хотите сказать – «не хочу».
– В данном случае это почти одно и то же.
– Но у вас есть такая возможность.
– Разумеется.
– Тогда сделайте.
– Зачем?
– Затем, что в противном случае я не появлюсь на концерте.
– Знаю. Я имею в виду: объясните, чего я должен искать там?
– Подлинные причины его появления здесь.
– Вы все еще серьезно подозреваете, что он хочет причинить вам вред?
– Вполне возможно.
– А что помешает мне сказать, что я произвел требуемые вами действия и ничего не обнаружил?
– Я попрошу вас дать слово так не делать.
– Но разве вы не знаете, что слово, данное в вынужденной ситуации, силы не имеет?
– Да. Я знаю, что вы можете обмануть меня.
– Я не собираюсь вас обманывать, Циллер. Это было бы слишком неблагородно.
– Значит, похоже на то, что на концерте меня все-таки не будет.
– А я все еще надеюсь, что вы будете на концерте. И я продолжу свои усилия в этом направлении.
– И не надейтесь. Устройте еще один конкурс и найдите приличного дирижера.
– Я подумаю и об этом. Оставляю слово за вами. А теперь пойдемте посмотрим скачки дюн.
Челгрианец и аватар отвернулись друг от друга и расположились вместе с другими попутчиками у парапета платформы, с которой можно было смотреть на удивительное зрелище. Стояла облачная ночь, и, зная об этом заранее, люди пришли на склоны Эфайцивейса посмотреть на свечение биольюмов.
Эти дюны не были собственно дюнами – это были гигантские песчаные холмы высотой около трех километров, переползающие с одной стороны Мэйсака на другую.
Люди бежали, катились на серфингах, санках, пятых точках и лодках по склонам огромных холмов и днем, и ночью. Но темной ночью в этом была своя, особая прелесть: в песке жили крошечные существа, родственные тем, кто свечением планктона обеспечивает люминесценцию моря, и движения людей ночью вызывали к жизни удивительные среди тьмы узоры, переплетения этих живых светящихся существ.
Давно уже стало традицией в такие ночи услаждать себя и собравшихся зрителей невиданным световым зрелищем. Бары и рестораны неподалеку в такие часы переполнялись. Некоторые ловкачи спускались с самой вершины на скейтбордах или лодках, выделывая хитроумные хореографические пируэты, создавая потоки, гирлянды и круги свечения, напоминающие то бурю, то пенный прибой. Воздух нежно светился голубыми, зелеными и малиновыми оттенками. Песок вздыхал, люди походили на призрачные планеты.
Циллер долго смотрел на это завораживающее зрелище, потом выдохнул воздух и сказал:
– Так он здесь, не так ли?
– В километре отсюда, – подтвердил аватар. – На другой стороне холма. Но я держу ситуацию под контролем. С ним другой аватар. Вы в полной безопасности.
– Меньшего расстояния я не потерплю. И точка.
– Я вас понял, Циллер.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
ОТСУТСТВИЕ ЭХА
– Это вне их территории.
– Я полагаю, когда у тебя территории так много, существовать можно.
– Ты что, думаешь, я настолько старомоден, что меня это волнует?
– Нет. Я считаю, все это вполне естественным.
– У них слишком много всего.
– За исключением подозрения.
– Мы не можем быть в этом уверены.
– Я знаю. И все-таки – как хорошо.
Квилан прикрыл свою дверь без замка, повернулся и посмотрел на галерею в тридцати метрах внизу. Среди растений между бассейнами прогуливались люди, заходя в многочисленные кафе и бары, а может быть, рестораны или выставки. Он не знал, как все это называлось.
Предоставленные ему апартаменты располагались на мансарде одной из центральных галерей Акьюма. Одна их сторона выходила на море, другая – на саму галерею.
Резкий и переменчивый климат Акьюма вынуждал его жителей большую часть времени проводить в закрытых помещениях, и в результате обыкновенные улицы, какие в других городах были просто под открытым небом, здесь очень быстро стали крытыми галереями. Можно пройти весь город из конца в конец прямо в летней одежде даже тогда, когда, как сейчас, дует яростный северный ветер. Вид из окон Квилана был действительно впечатляющим, снегопад не мешал этому. Город строился преимущественно из камня в изящно-архаичном стиле. Здания в нем окрасились в красный, белый, серый и розовый оттенки, а черепица, покрывавшая островерхие крыши, имела зеленый и синий цвет. Леса мысками и клиньями проникали в город почти до середины, привнося в игру красок сочные мазки зелени и придавая городскому пейзажу своеобразную приятную нерегулярность.
85 
