9 
За таким времяпрепровождением настало наконец время идти. Я забрался в свой необъятный костюм и откинул со лба волосы. Днем был еще один звонок. Непонятный звонок, странный звонок. Потом расскажу. Наверно, псих какой-нибудь. Ладно, ерунда.
Где же Селина Стрит? Где она? Ей-то прекрасно известно, где я. Листок с номером на самом виду, в кухне на стенке. Куда она делась? В какую даль подалась за бабками? Мучение, форменное мучение. За что мне так?
Я прошу одного. Я все понимаю и уже не мальчик. Просьба вполне скромная. Я хочу вернуться в Лондон, найти ее и побыть с моей Селиной один на один — ладно, хрен с ним, даже не один на один, просто быть рядом, ощутить ее запах, увидеть пятнышки в ее недовольно сощуренных глазах, контур искусно подведенных губ. Всего на несколько драгоценных секунд. Только чтобы закатить одну плюху, увесистую. Больше я ничего не прошу.
Теперь мне нужно в город, встретиться в отеле «Каравай» с Филдингом Гудни — моим партнером, посредником и приятелем. Я здесь из-за него. Он тоже здесь из-за меня. Вместе мы заработаем кучу денег. Заработать кучу денег— это вовсе не так сложно, как кажется. Трудности изрядно преувеличены. Заработать кучу денег — раз плюнуть. Вот увидите.
Я спустился на улицу, нырнул в ослепительно яркий воздушный океан. Облака были нанесены на плоское голубое небо впечатляюще быстрой и уверенной рукой.. Вот это талант. Мне нравится небо, и я часто думаю, где б я без него был. В Англии, вот где — там небо отсутствует. Благодаря игре физиологического случая (организм договорился с ядами в насквозь прокуренном номере), я чувствовал себя замечательно, просто великолепно. Манхэттен гудел весенним озоном, готовясь к июльским пожарам и безумному августовскому зною. Прогуляюсь-ка, подумал я и отправился в путь пешком.
Свернув налево с мужской Мэдисон-авеню (застегнута на все пуговицы, словно бильярдная жилетка), я двинулся на север, в бесконечную воздушную западню. Громко переругивались водители и таксисты, в неустанном поиске приключений на собственную задницу, всегда готовые к драке, конфронтации. А вот и жизнь улицы во всем ее многообразии. Аферисты разных мастей. На углу Пятьдесят четвертой в телефонной клетке из стекла и металла неистовствовал здоровенный негр. Ясно было одно: разговор у него не из легких. Нагревшийся на солнце металл будки вибрировал в такт тяжелым хлопкам розоватой мясистой ладони. Черномазый, надсаживаясь, что-то орал в трубку — не знаю уж что. Наверняка тут как-то замешаны деньги. Деньги всегда замешаны. Может, наркота и бабы тоже. Этот город буквально источает насилие, от подземных туннелей до абстрактных воздушных путей. Какой же будет достигнут баланс? Вероятно, паршивый. Все любовные связи сто раз переплетутся и спутаются с другими такими же, где люди понимают лишь непотребство и угрозу... Мне приходилось поднимать руку на женщин. Знаю, знаю, это не спортивно. В каком-то смысле — только не смейтесь — это даже нелегко. Самим-то приходилось раздавать плюхи или (это уже к вам, уважаемые дамы) получать их? Это трудно. Надо через себя перешагнуть, особенно первый раз. Потом, правда, чем дальше, тем легче. С какого-то момента ударить женщину — раз плюнуть. Впрочем, надо бы, наверно, остановиться. Когда-нибудь надо с этим делом завязать... Я поравнялся с будкой, и негр, бросив трубку на рычаг, волчком развернулся ко мне — но сразу втянул голову в плечи и снова хлопнул по железной стенке кабины, уже слабее. Табло у нас над головой высвечивало время дня и температуру воздуха.
Когда в начале седьмого я неторопливо зашел в отель «Каравай», Филдинг Гудни уже дожидался в Диммесдэйл-рум. Стоя спиной ко мне среди высоких стульев, неровно расставленных в глубине этого стеклянного грота, он вздымал ввысь два расслабленных пальца, словно грозил кому-нибудь или ставил условия. В матовом зеркале его обесцвеченное лицо с шевелящимися губами отливало сталью. Низколобый бармен с важным видом выслушивал инструкции.
—А лед только ополоснуть, — услышал я, входя. — В стакан не надо, только ополоснуть. Ясно?
Он развернулся и, как волной, обдал меня своим бодрым тонусом — калифорнийский загар, оттенок орехового масла.
— Привет, Проныра, — сказал он, протягивая мне руку. — Давно в городе?
— Не помню. Вроде, со вчера.
Он критически оглядел меня.
— Экономическим летаешь?
— Из брони.
— Не жалей денег, Проныра. Летать надо первым классом или на «Конкорде». Экономический— это смерть. Лже-экономия. Нат? Плесни-ка моему другу «рэйн кинг». И лед только ополоснуть. Расслабься, Проныра, вид у тебя еще вполне бодрый. Нат, я прав?
9 
