Она боялась коснуться ран полотенцем и подняла его на ноги, чтобы он обсох. Затем уложила его на носилки, покрытые толстым слоем простыней. Она когда-то готовилась стать массажисткой, вот навыки и пригодились. Видимо, лучше было не нарушать целебного действия солевой ванны и постепенного высыхания, поэтому она оставила в покое его потертости, трещины и обморожения, удовольствовавшись лишь тем, что обмазала мазью его язвы? карбункулы? Нарывы были огромные, с несколькими головками.
– Оставайтесь здесь, – распорядилась она. – Я принесу вам теплого супу.
Мама сосредоточенно шила, остальные исчезли, – видимо, ушли принять ванну или вздремнуть перед обедом.
– О, молодец майор Уитерс, – он прямо сразу их вам и выдал! Удивляюсь, где он достал шелковые так быстро?
– Это его собственные, – сказала Мама, перекусывая нитку своими мелкими зубками.
– Бог ты мой! – рассмеялась Джудит. – Кто бы мог подумать?
– Как Джошуа? – спросила Мама так нарочито небрежно, что доктор Карриол подумала: не заподозрила ли мама о его болезни?
– Не очень хорошо. Отнесу ему сейчас большую чашку супа, а больше ничего и не нужно. Поспать он может там же, там удобно, – она взяла со стола чашку. – Мама…
– Да?
– Сделайте большое одолжение – не ходите к нему.
Большие голубые глаза Мамы потускнели, но она мужественно проглотила обиду:
– Конечно, если вы думаете, что так лучше…
– Думаю, что так лучше. У вас мужественное сердце, Мама. Для вас это очень тяжелое время, я знаю. Но как только закончится Марш, мы отошлем его на отдых, и он будет в полном вашем распоряжении. Как вам понравится отдых в Палм Спрингс, а?
Но Мама лишь улыбнулась – так уныло, словно не поверила ни одному слову.
Когда Карриол внесла суп, Кристиан сел и свесил ноги с края высоких носилок. Теперь он выглядел очень уставшим, но не изможденным. Он завернулся в простыню, наподобие сари, чтобы скрыть самые ужасные свои раны. Из-под простыни виднелись только пальцы ног. Подготовился ясно к приходу Мамы. Она без слов передала ему суп, и стояла, глядя как он пьет.
– Еще?
– Нет, спасибо.
– Вам лучше поспать здесь, Джошуа. Утром я принесу чистую одежду. Все в порядке, семья думает, что вы просто устали и немного раздражены. А Мама занята тем, что пришивает шелковую подкладку к вашему нижнему белью. Так будет лучше.
– А вы способная сиделка, Джудит.
– В пределах, очерченных здравым смыслом. Дальше я теряюсь.
Взяв пустую чашку, она посмотрела на него.
– Джошуа… Зачем? Скажите мне: зачем!
– Что зачем?
– Держать в такой тайне ваше состояние.
– Оно никогда не имело для меня значения.
– Вы безумец!
Он склонил голову в сторону и усмехнулся одними глазами.
– Божественное безумие!
– Вы серьезно, или кривляетесь передо мной?
Он улегся на свое узкое ложе и уставился в потолок.
– Я люблю вас, Джудит Карриол. Я люблю вас больше, чем кого бы то ни было на свете, – сказал он.
Это потрясло ее больше, чем вид его тела. Потрясло так, что она резко опустилась на стул рядом с его кушеткой.
– Ну, конечно! После того, что вы мне сказали какой-то час назад как вы можете теперь…
Он посмотрел на нее так печально и странно, словно ее слова были для него еще одним разочарованием.
– Именно так, я люблю вас, потому что вы как никто другой из тех, кого я встречал, нуждаетесь в любви. Вот поэтому я люблю вас, как…
– Как старый, уродливый калека! Спасибо! – она бросилась вон.
Храни бог от этих Кристианов! Почему она никогда, кажется, не может сказать ему то, что нужно? Будь ты проклят, проклят, проклят, Джошуа Кристиан! Как ты смеешь считать, что покровительствуешь мне?
Резко повернувшись на каблуках, она вернулась в его кабину, подошла к нему, лежавшему с закрытыми глазами, схватила его пальцами за подбородок и приблизила лицо к его лицу. Он открыл глаза, черные, черные, черные глаза. Глаза цвета моей настоящей любви.
– Подавись ты своей любовью! – прошипела она. – Сунь ее себе в задницу!
Утром Карриол помогла Кристиану одеться, хотя, говоря точнее, он помог ей. Самые тяжелые места нарывов и трещин покрылись коркой, но она не надеялась, что начавшийся процесс выздоровления не будет нарушен. Она продумала, что понадобится сегодня вечером: постель поудобней, система для осушения воздуха, чтобы раны его не мокли после ванны. Он не произнес ни слова, пока она одевала его, только садился и вставал, и поворачивался, и протягивал руки, автоматически подчиняясь действиям ее рук. Но как бы он этого ни отрицал, боль его мучила; иногда, застигнутый ею врасплох, он вздрагивал, как зверь.