Особенно,... 
9 
В моем городе бандиты были самые грозные, но в то же время и самые изысканные в стране. Вечерами эти крепкие мужчины надевали пиджаки с широкими ватными плечами, драили лакированные туфли, непослушными пальцами затягивали узел на галстуке и ехали на Загородный проспект слушать реальный джаз.
«Jazz-club» был самым модным местом города. Ковры, неяркие лампы, постеры с Майлзом Дэвисом. Здесь можно было не только послушать музычку, но и перекусить. Первые бандиты города предпочитали сидеть на балконе. Там они пили водку. Электрический свет отражался в медных тромбонах и на потных лбах тромбонистов. Музыканты перебирали струны, а на балконе в такт их инструментам позвякивали фужеры.
Около восьми на сцену выходили пианист и долговязый немолодой парень с саксофоном. Слушатели хлопали в ладоши. Саксофонист облизывал губы и дул в мундштук первый раз. Девушки в зале начинали заливисто верещать. А минут через двадцать после начала концерта изысканные ленинградские бандиты уже вскакивали из-за столиков и в такт саксофону начинали лупить соседей кулаками по морде. Если вечер удавался, то на головы посетителям попроще с балкона мог прилететь даже накрытый стол.
Ровно через семь минут после начала драки из соседнего отделения милиции прибывал наряд в шлемах, со щитами и дубинками. Балкон ОМОНовцы штурмовали, как петровские гвардейцы крепость Орешек. Драка заканчивалась, зачинщиков увозили, концерт продолжался. На следующий день все начиналось опять — точно по той же схеме.
Я родился в 1974-м. Свой шестнадцатый день рождения я отмечал как раз в ленинградском «Jazz-club’е». Начиналось последнее десятилетие ХХ века. Я понятия не имел, как все обернется. Мне было шестнадцать, я ни разу не выезжал за пределы Ленобласти, и 1990-е обещали стать самым замечательным десятилетием моей жизни.
6
Моя жизнь началась со смерти империи. Я окончил школу, отпраздновал совершеннолетие и был готов к подвигам как раз в тот момент, когда Советский Союз, издав предсмертный стон, наконец издох. Я не расслышал этого стона. Пятнадцать лет назад мне было наплевать на свою страну. Но она развалилась, и дальше все в моей личной биографии пошло наперекосяк.
Пятнадцать лет назад каждый новый день был маленьким приключением. А теперь самое лучшее, что есть в наступающих сутках, это первая утренняя сигарета. Проснулся, выкурил сигарету, и в принципе можно снова ложиться спать.
В той коммуналке на набережной до сих пор живет мой отец. Чем дальше, тем больше я становлюсь на него похож. Только жизнь у меня вышла совсем другой. Например, отец никогда в жизни не менял квартиру: здесь, на набережной, родился, здесь же всю жизнь и прожил. По утрам он выходит на балкон и делает зарядку. Раньше после этого он ехал на работу, но недавно вышел на пенсию и больше не ездит.
Отец следит за своим здоровьем. Вкус первой утренней сигареты ему незнаком. Я никогда так и не решился спросить: каково главное удовольствие в его-то жизни? Чем дальше, тем сильнее я становлюсь на него похож. И все-таки мы — совсем разные люди. Чтобы не жить вместе с отцом, я до сих пор снимаю квартиры. Когда деньги кончаются, снимаю не квартиры, а комнаты или живу у приятелей. В среднем выходит пять — шесть переездов в год. За десять лет — пятьдесят — шестьдесят переездов.
Плюс еще какое-то количество отелей. Я ведь без конца уезжаю из города.
4
Киев, бывшая столица Руси
1
В Хартуме (Судан) я провел четыре дня. Все это время меня интересовал вопрос: что за обезображивающие кровоподтеки видны на лицах у местных мужчин?
Потом мне объяснили: это особая мусульманская отметина. Нечто среднее между синяком и мозолью. Доброго мусульманина всегда можно узнать по этой отметине, остающейся на лбу после самозабвенной, с множеством поклонов и ударов лбом об пол, молитвы. А у кого такой отметины нет, тот, скорее всего, плохой человек. С таким ни одна приличная девушка даже в кино пойти не согласится.
В Хартум я прилетел в пятницу. Протиснулся через паспортный контроль, вышел в здание аэропорта и от неожиданности даже присел. Все пассажиры, все работники аэропортовых служб, все до единого люди в здании совершали молитву. Солдаты в желтом камуфляже, таксисты в чалмах, полицейские с автоматами, летчики в фуражках — несколько тысяч человек стащили ботинки и кверху попами лежали на полу.
9 
