Последние отзывы

  70  

Медсестра – воплощение деловитости и профессионализма – говорила на безукоризненном английском. Динна испытала облегчение. Значит, Пилар действительно ее ждала, ей не все равно. Наверное, в столь трагической ситуации это не должно было иметь большого значения, однако для Динны имело. Она очень боялась, что Пилар может оттолкнуть ее даже при таких страшных обстоятельствах. Но Пилар ее не оттолкнула. Но может, она ждала Марка? Для Динны сейчас это было не так уж и важно. Она тихо вернулась в палату и снова села рядом с Пилар.

Пилар спала больше двух часов. Проснувшись, она ничего не сказала, только молча смотрела на мать, не отводя взгляда от ее лица. Мать и дочь долго смотрели друг другу в глаза. Потом Динне показалось, что Пилар ей улыбнулась. Она бережно взяла руку дочери.

– Дорогая, я люблю тебя. Ты обязательно поправишься. А сейчас, может быть, поспишь еще немного?

Но Пилар одними глазами ответила «нет». Очень долго она молча всматривалась в лицо матери так пристально, словно не могла насмотреться. Казалось, она ищет подходящие слова и не может найти. Прошел еще час, прежде чем она заговорила.

– Догги...

На лице Динны отразилось недоумение. Пилар попыталась объяснить:

– Ты... при...везла... моего Догги?

Когда Динна поняла, о чем спрашивает Пилар, она не смогла сдержать слезы. Догги – маленькая собачка – была любимой игрушкой Пилар еще в детстве. Старый, обтрепанный, замызганный Догги приобрел такой вид, что в конце концов его засунули на какую-то дальнюю полку. Но выбросить собачку у Динны так и не поднялась рука. Слишком много с Догги было связано воспоминаний о детстве Пилар. И вот теперь, глядя на дочь, Динна уже не знала, с ней ли Пилар или где-то там, в детстве.

– Он ждет тебя дома.

Пилар кивнула и слабо улыбнулась.

Догги... Сидя в узком кресле, Динна мысленно перенеслась на много лет назад, в то время, когда Пилар было сначала три года, потом четыре, потом пять... потом девять, потом, как-то слишком скоро, двенадцать, и вот теперь – почти шестнадцать. Кажется, совсем недавно Пилар была милой, крошечной, изящной, очаровательной малышкой с золотыми кудряшками и голубыми глазами. Динне вспомнились ее забавные фразы, вспомнилось, как Пилар иногда, играя, танцевала перед родителями, вспомнились кукольные чаепития, сказки, стихи, пьесы, которые сочиняла Пилар... Однажды Пилар подарила Динне на день рождения блузку, сшитую из двух кухонных полотенец. И Динна с самым серьезным видом надела ее и пошла в ней в церковь.

– Мадам Дюра?

Незнакомый женский голос резко вернул Динну к действительности. Она растерянно оглянулась и увидела новую медсестру.

– Да?

– Вы не хотите отдохнуть? Мы можем постелить вам постель в соседней палате. – Старые мудрые глаза медсестры смотрели на Динну с искренней заботой. – Вы уже очень давно здесь сидите.

– Который час? – спросила Динна. У нее возникло чувство, что она уже несколько часов провела в мире воспоминаний.

– Почти одиннадцать.

По времени Сан-Франциско было два часа дня. Динна выехала из дома меньше суток назад, но ей казалось, что прошли годы. Она встала и потянулась. Потом с тревогой посмотрела на кровать.

– Как она?

Медсестра немного помедлила с ответом.

– Все так же.

– Когда придет врач?

Динне хотелось спросить: «И почему он вообще не находился здесь все те пять часов, что я провела у постели Пилар? И где, в конце концов, Марк? Неужели он не приехал? Он бы быстро привел этих лентяев в чувство и заставил их пошевеливаться». Динна мрачно покосилась на мониторы: непонятные кривые, которые рисовали приборы, ее раздражали.

– Доктор придет через несколько часов. До его прихода вы можете отдохнуть. Мы сделали мадемуазель еще один укол, теперь она некоторое время будет спать.

Уходить Динне не хотелось, но, с другой стороны, пора было показаться в доме свекрови. Там она могла бы узнать, удалось ли связаться с Марком, и разобраться, что творится с этим врачом. Кто он такой? И где он пропадает? И что он может сообщить? Пока что Динна точно знала только одно: Пилар в критическом состоянии. Безрезультатно просидев долгие часы в ожидании каких-то объяснений, малейшего доброго знака, намека на хорошую новость, она чувствовала себя отчаянно беспомощной. Ей так хотелось, чтобы кто-нибудь пришел и сказал, что все это пустяки. Хотя если бы кто-то и сказал так, ей было бы трудно в это поверить.

– Мадам?

Медсестра смотрела на нее с жалостью. Эта женщина была почти также бледна, как ее дочь. Динна взяла сумочку.

  70