50 
Кейт решился посмотреть вниз. Персик и Опасный Боб ушли.
— Я никогда не мог собраться с духом и рассказать им об этом, — пробормотал мальчик. — Они принимали всё за чистую монету.
— В мире Пушной Долины это может и быть правдой, — ответила Малисия, выпрямившись после того, как в замке щёлкнуло. — Но не в этом мире. Ты можешь себе представить, чтобы кто-то придумал такое название и при этом не смеялся? Пойдём.
— Ты их шокировала, — сказал Кейт.
— Пойдём уже, нам надо отсюда удрать до того, как вернутся крысоловы, — настаивала девочка.
Проблема с ней, подумал Морис, состоит в первую очередь в том, что она не обращает внимания на то, каким тоном говорят другие люди. Вообще-то она почти не обращает внимания и на то, что они говорят.
— Нет, — сказал Кейт.
— Что нет?
— Нет, я никуда не пойду, — ответил он. — Здесь происходит что-то страшное. Что-то, что намного страшнее, чем тупые люди, ворующие продукты.
Морис наблюдал, как они опять спорили. Люди. Верят, что являются вершиной творения. Мы же, коты, напротив… Мы знаем, что мы вершина творения. Было когда-то так, что кошка кормила человека? Вот и доказательство.
Как люди орут, раздался тихий голос в его голове.
А может, это моя совесть? подумал Морис. Его собственные мысли ответили: — Что, я? Нет. Но я чувствую себя сейчас лучше, потому что ты рассказал им о Консерванте.
Морис неловко переступил с ноги на ногу. — Ну, э… — прошептал он, глядя на собственный живот. — Это ты, Консервант?
Это беспокоило его с тех пор, как он понял, что съел Изменённого. Они умели говорить. Допустим, ты съедал одного такого. Допустим, голос оставался внутри. А что если… дух Консерванта бродил где-то там?! Такие вещи могли сильно мешать коту спокойно спать.
Нет, сказал голос, звучавший при этом как тихое шуршание ветра в далёких деревьях. Это я. Я. ПАУК.
— Ах, так ты паук? — мысленно спросил Морис. — С пауком я справлюсь даже если мне связать три лапы на спине.
Не просто паук. ПАУК.
Слово причиняло боль. Раньше с ним такого не случалось.
Теперь я в твоей ГОЛОВЕ, кошка. Кошки, хуже, чем собаки, хуже, чем крысы. Я в твоей ГОЛОВЕ, и я НИКОГДА оттуда не уйду.
У Мориса свело судорогой лапы.
Я буду жить в твоих СНАХ.
— Послушай, я тут только проездом, — в отчаянии прошептал Морис. — Я не хочу никаких проблем. Я ненадёжен! Я всего лишь кошка! Я сам себе не доверяю, а я — это всё-таки я! Если ты мне разрешишь вернуться на свежий воздух, я даю гарантию, что не буду тебя больше беспокоить…
Ты не хочешь СБЕЖАТЬ.
Да, это верно, подумал Морис. Я не хочу… Э, стоп. Я хочу сбежать.
— Я кошка! — пробурчал он. — Я не подчинюсь никакой крысе! Ты пытался меня контролировать! Меня!
Да, ответил паук. Но раньше ты был СИЛЬНЫМ. А теперь твои мысли крутятся по кругу, и ты хочешь, чтобы кто-то думал за тебя. Я могу думать за тебя.
Я могу думать за ЛЮБОГО.
Я всегда буду с тобой.
Голос замолк.
Ну хорошо, сказал себе Морис. Настало время покинуть тебя, Бад Блинтц. Представление закончено. У крыс есть много других крыс, и даже оба человека есть друг у друга, только у меня есть только я, и я хотел бы попасть в какое-нибудь место, где ко мне не будут обращаться странные голоса.
— Извините, — сказал он вслух. — Мы уходим или как?
Оба человека повернулись к нему.
— Что? — спросил Кейт.
— Я охотно ушёл бы отсюда, — сказал Морис. — Вытащи эту решётку из стены. Она проржавела и держится на соплях. Молодец. А теперь уходим отсюда…
— Они позвали настоящего волшебного крысолова, Морис, — сказал Кейт. — А крысы клана разбежались по всему городу. Завтра он будет здесь. Настоящий флейтист-крысолов, Морис. Не такой как я. У настоящих есть волшебные флейты. Ты хочешь, чтобы с крысами что-то случилось?
Совесть Мориса отвесила ему мощный пинок. — Ну, я этого не хочу, — сказал он с неохотой. — Не в таком смысле, нет.
— Хорошо, — сказал мальчик. — Значит, мы никуда не сбегаем.
— Ах? И что же мы тогда делаем? — спросила Малисия.
— Мы поговорим с крысоловами, когда они вернутся, — сказал Кейт. Он выглядел задумчивым.
— И почему ты думаешь, что они будут готовы с нами говорить?
— Потому что они умрут, если не согласятся, — ответил мальчик.
50 
