Последние отзывы

  150  

• — Мнне мамынька купила
• К пасхе новые пажи!..

пела она, тяжело, по-слоновьи, приплясывая и тряся юбками:

• А ребята привязались:
• Покажи да покажи!

Летом было у нее другое развлечение. Вдруг она, истомившись дома от безделья, с визгом выскакивала на полянку, где мы играли, и кричала:

— Девки, девки!.. Доржите меня — я стойку буду делать!

И с разбегу опрокидывалась на руки. А «девки» — Тамарка и Нинка должны были успеть схватить ее за взметнувшиеся ноги.

Юбки с тети Параши падали, обнажая ее мясистые прелести.

Словом, я решил спасти тихую Тамарку, да и себя тоже, от нехороших ее родителей. Не теперь, конечно, а в будущем.

Такое условие я ей поставил: как только подрастем — сбежим от отца с матерью.

Тамарка поплакала и согласилась.

А я, столкнувшийся уже с женским коварством, тут же назначил ей пробное испытание: завтра весь день пасти со мной корову.

Я пас корову на пустыре, за растворобетонным узлом. Вот туда-то и должна была прибежать ко мне Тамарка, удрав из дому.

— Мамка наказывала морковку прополоть, — попыталась было отговориться она.

Но я был неумолим.

Тамарка не пришла на пустырь. Ни утром, на в обед, ни после обеда.

Я напрасно прождал её целый день и вечером отправился к Дроновым — узнать, что случилось.

Дронов вскочил с кровати и зашлепал босыми ногами к сундучку.

По тетя Параша сказала:

— Ты бы подождал с картями, отец. Жених ведь пришел.

— Какой такой жених? — спросил Дронов.

— Да как же, — хихикнула тетя Параша. — К Тамарке он нашей посватался.

Дронов прозрел. Он сообразил, что все это время подставлял лоб не благородному партнеру, а низкому притворщику, пораженному совсем иной страстью.

— А вот я ему женилку-то отрежу! — пригрозил Дронов.

Я понял, что Тамарка предала меня, — и любовь наша на этом кончилась. Оборвалась легко, как ниточка, и, честно говоря, я даже почувствовал облегчение. Больше не надо было думать о том, как украсть Тамарку у родителей и где жить с ней после этого. Правда, я подыскал в согре укромную сухую полянку и даже начал строить там шалаш. Крутом было полно красной смородины, росли съедобные пучки, попадались птичьи гнезда. В конце концов, можно было настрелять из рогатки куликов — и как-нибудь прокормиться.

Но все это годилось только летом. А как жить в шалаше зимой — я совершенно не представлял.

Про третью, четвертую, пятую любовь не стоит говорить подробно. Войдя во вкус этого дела, я влюблялся легко, но непрочно, часто менял свои привязанности — так что избранницы мои, бывало, не успевали и догадаться, что они обожаемы.

Иногда любовь, как инфекционное заболевание, поражала сразу весь класс. Помню один такой случай. У нас была девочка — очень красивенькая, с длинными пепельными косами. Однажды какой-то сорванец обмакнул кончик ее косы в чернильницу. Гордая красавица, даже не взглянув в его сторону, взяла бритвочку, с большим лишком отрезала испачканный хвостик и выбросила в окно.

Этот жест настолько потряс всех нас, что мы тут же дружно в нее влюбились.

Ох, и натерпелась же она от нашей любви!.. Стараясь привлечь к себе внимание, ее беспрерывно дергали за косы, наступали на пятки, загораживали двери в класс и минутами торчали перед глазами, в надежде, что она рассмотрит, наконец, и выделит кого-нибудь из обожателей, наводили на нее во время переменок сразу по пятнадцать солнечных зайчиков.

Так вот и продолжалось это до тех пор, пока меня не подстерегла

Снова первая любовь

До этого я сам распоряжался, в кого мне влюбиться, когда и насколько. Я мог даже устраивать себе временные передышки. Так, уходя на летние каникулы, я отпускал на каникулы и любовь — лето и без того было прекрасно.

А тут… Вдруг появилась на нашей улице новенькая девочка.

Соседка Валька Крикалина нас познакомила.

День был осенний, золотой, и волосы у девчонки были золотые, и глаза золотые, и улыбнулась она так, что я чуть не закукарекал от восторга.

Словом, это была классическая любовь с первого взгляда — как в романе.

Правда, сам я не сразу оценил ни всей драгоценности подарка судьбы, ни всей тяжести обрушившегося на меня несчастья.

Целую зиму я писал прутиком на свежих сугробах: «Коля + Оля = Любовь», наивно полагая, что любовь укладывается в это несложное арифметическое действие. То, что она — даже идеальная и взаимная — соединяет в себе сложение с вычитанием, мне предстояло узнать ещё не скоро.

  150