Особенно,... 
68 
Лежа сейчас в объятиях Тайлера, Эви не знала, как сказать ему, своему мужу, что она оказалась не нужна даже собственным родителям Легче было соврать об их смерти.
Но это не объяснит ему, зачем она подалась в Техас.
По крыше гостиницы вновь забарабанил дождь. Ночные сумерки начали постепенно растворяться в сером рассвете, заглядывавшем в окно. Эви лежала, задумавшись. «Интересно, отважусь ли я сейчас повернуться и взглянуть на своего мужа?» Его рука по-прежнему лежала на ее груди. У него были длинные и очень сильные пальцы, без мозолей. Спиной она чувствовала его широкую грудь, кожу щекотали мягкие волосы. Ей хотелось потрогать их. Она знала, что они тянутся вниз к той части тела, которая вызывала у нее наибольшее любопытство.
Рука, лежавшая на ее груди, шевельнулась, большой палец скользнул по соску, который предательски быстро отвердел. Эви чувствовала тепло его тела, вытянувшегося вдоль нее.
Он проснулся. Собравшись с духом, она резко повернулась и с вызовом взглянула на него.
Она слушала, как стучит дождь по жестяной крыше, и смотрела сквозь серую утреннюю дымку в глаза человеку, который лежал рядом с ней. Узкое лицо его за ночь потемнело от выросшей щетины, в спутанных золотистых волосах, падавших на лицо, играл бликами рассвет, по углам рта пролегли тонкие морщинки, напоминавшие о перенесенных им страданиях и боли. В эту минуту он не казался ослепительно красивым, но зато был более настоящим, более близким.
— Тебе известно, что у тебя самые красивые глаза на всем белом свете? — негромко проговорил Тайлер, глядя на нее так же пристально, как и она на него.
Эти слова застали ее врасплох. Эви так часто слышала комплименты от мужчин, что из них впору было составить поэтический сборник, но никто и никогда не говорил ей то, что сказал Тайлер. Он уже получил от нее все, что хотел, и мог не утруждаться, однако счел для себя долгом сказать ей приятные слова. Это что-то значило. Эви готова была начать новую жизнь вместе с этим человеком, и она нуждалась в его комплиментах.
— А тебе известно, что у тебя самый льстивый язык на всем белом свете? — усмехнувшись, проговорила Эви. Она пока была не готова к более откровенному выражению своего отношения к нему.
Тайлер улыбнулся и, наклонившись, показал свой льстивый язык в действии. Когда Эви наконец оторвалась от него, чтобы отдышаться, он поднял голову и в свете раннего утра залюбовался своей женой.
Он вновь накрыл рукой ее грудь, потом приподнял на ладони, получая удовольствие от ее тяжести, скользнул кончиками пальцев по нежному розовому соску. Глаза его загорелись желанием, когда он увидел, как быстро тот откликнулся на эту легкую ласку и весь напружинился. Эви разглядывала его из-под полуопущенных ресниц. Тайлер поцеловал ее грудь, и только после этого они встретились взглядами.
— Если у тебя там болит, только скажи. Между мужем и женой не должно быть секретов, Эви.
Ей не стало легче от его слов. Как она могла ему сказать, если сама не знала, чего хочет? Да, у нее там все болело после вчерашнего, но он снова разбудил в ней желание… Прикусив губы, она внимательно изучала его, и он отвечал ей тем же Вот она скользнула взглядом по всей длине его руки, отдыхавшей на ее груди, и задержала его на бицепсе. Прежде она не обращала внимания на мужские руки. Если ей и приходилось видеть мужчин без рубашек, то это как-то не откладывалось в памяти. Теперь же она не могла оторваться от этого зрелища. Грудь Тайлера покрывала легкая золотистая растительность. Полоска волос сужалась книзу, но Эви не смела смотреть туда. Зато все чувствовала своим животом и понимала, что Тайлер горит желанием не меньше ее.
Она была неробкой по своей природе и поэтому без колебаний протянула руку и провела ею по щеке Тайлера. Ладонь приятно уколола мягкая щетина. Эви улыбнулась:
— Я не знаю, что тебе ответить. Вообрази, тебе дарят коробку шоколада, ты знаешь, что тебе станет дурно, если ты съешь ее всю, но просто не можешь остановиться…
Тайлер улыбнулся, обнял Эви и, откинувшись на спину, увлек ее за собой. Ее распущенные волосы каскадом упали ему на грудь. Он перекинул эту тяжелую мягкую массу ей через плечо, чтобы видеть ее лицо. Какая она все-таки красивая! Из-под тяжелых длинных ресниц на него смотрели глаза цвета терновой ягоды, покачивались совершенные по форме крепкие груди, белел гладкий живот… Дальше ему пока не было видно, но он собирался поправить положение. Простыня мешала его планам, и от нее требовалось избавиться.
68 
