Прелестью осени.
– Увы, я скверный собеседник.
– Позвольте вам не поверить, Огюст. Расскажите мне о себе.
– Что?
– Все, что сами захотите.
– Я – ничем не примечательный человек. Впрочем, если вы так желаете... – Он прошелся по комнате, заложив руки за спину; вспомнил про бутылку анжуйского. – Хотите вина? Не бог весть что, конечно...
– Хочу.
Он кинулся к буфету, отыскал чистый бокал, наполнил. Налил и себе. Баронесса едва пригубила – похоже, только из вежливости. Замерев в кресле, она держала бокал за тонкую ножку и слегка покачивала им. Казалось, вино вот-вот расплещется. Шевалье как завороженный смотрел на багровую жидкость. Тусклые блики с безучастной монотонностью возникали и исчезали.
Его начало клонить в сон.
– У меня был старший брат, – он не знал, с чего начать.
– Был? Он умер?
– Нет, он жив-здоров. У меня есть старший брат. Мишель отбывает срок в тюрьме. Наши власти не так благосклонны к социалистам, как вы. Надеюсь, он скоро выйдет на свободу. За него уже хлопочут влиятельные люди. В детстве Мишель не раз меня выручал...
Слова цеплялись друг за друга – звенья в цепи, зубчатые колесики в часовом механизме. «С чего это тебе приспичило откровенничать?» – спросил кто-то. «Не знаю, – ответил Шевалье. – Наверное, потому что она слушает».
О-о, как она слушает!
Разве мужчина откажет женщине в такой малости, как случайная беседа?
...Четыре года – разница существенная.
Когда Огюст еще гонял лягушек в запруде, цветущей от ряски, играл «в Бастилию», штурмуя сарай на окраине Нима, и лазил в соседские сады – Мишель уже заглядывался на девушек и помогал отцу в конторе. Услуги нотариуса пользовались спросом. Отец был скуповат и часто за ужином жаловался, что не может позволить себе нанять второго стряпчего. Мишель вызвался сам. Он с детства был такой: правильный, обстоятельный.
Справедливый.
Когда Лерой с соседней улицы, выходящей к реке, установил для «чужаков» плату за проход – разбираться довелось Мишелю. Огюст с друзьями прятались за углом, с замиранием сердца предвкушая, как Мишель поколотит всю шайку. В случае чего, они были готовы прийти на помощь, хотя Огюст в брате не сомневался: «Да он их всех – одной левой!»
Великая битва не состоялась. Мишель разговаривал с «лероистами» четверть часа. Те хорохорились, но скоро угомонились, мрачнея. Наконец Лерой буркнул: «Ладно, мир...» – и ватага удалилась.
– Я их убедил, – сказал Мишель. – Ходите на речку, вас не тронут...
Огюст сомневался, что слово убеждает лучше доброй затрещины. Но результат был налицо. А с Лероем они через месяц подружились и бегали драться с зареченскими.
Впрочем, Мишель умел действовать не только словами. Однажды он палкой отбился от взбесившегося пса. Не дал укусить ни себя, ни брата, прятавшегося у него за спиной. К вечеру пса нашли мертвым: он издох от побоев. А малыш Жан, которого собака успела-таки покусать, умер в страшных конвульсиях.
А еще Мишель вытащил брата из реки. Огюст пересидел в воде, и у него судорогой свело ногу. А еще...
На улице стемнело.
Фонари не горели. Летние сумерки плотно укутали Париж. Здесь, в мансарде, и вовсе наступила ночь. Тени копились по углам, прятались под столом. Воздух загустел, утратив прозрачность. В нем струились пряди чернильного тумана – искажая очертания, дробя пространство на зыбкие фрагменты.
Шевалье зажег свечи – и мрак отпрянул. Два огонька высветили лицо баронессы. Оно больше не походило на гипсовую маску. Исчезла бледность, на щеках заиграл румянец. Едва заметно трепетали ресницы. Уголки губ намекали на улыбку – не спеша, однако, выпустить ее на волю, словно птицу из клетки.
Ну конечно!
Он отвлекся и прервал рассказ. Она ждет продолжения. Хорош герой! Обещал поведать о себе, а получилось – о Мишеле. Нет, он больше не станет прятаться за спиной брата. Он даже в силах покаяться. Нет-нет, вы не думайте лишнего, госпожа Вальдек! Двенадцать лет – возраст глупостей...
...Подземный ход они нашли весной.
Из темного провала тянуло затхлой сыростью. Лерой отважился сунуться внутрь – и по колено провалился в чавкающую грязь. Исследования подземелья решили отложить до лучших времен. Летом грязь высохнет – тогда и полезем.
О находке вспомнили в конце августа. На сей раз подготовились: запаслись свечами, факелами, веревками. Лерой вооружился ржавым тесаком. Мало ли, кто там прячется? Разбойничье логово, как пить дать! А где разбойники – там клады! Перспектива завладеть сокровищами вызвала общее ликование, и юные храбрецы вступили под низкие своды.