— Помните, — сказала Лора, поправляя широкую лямку розового бюстгальтера, — как вы детьми ночевали в саду? Рон приносил вам по утрам лимонный чай и бананы.
— Мы в саду ночевали?
— Все четверо, на лужайке, у корта. Клэр, конечно, была за старшую. У всех остальных умишка еще немного было. Могли бы и палатку спалить ненароком.
— Я очень смутно помню, — сказал Клем.
Он пытался представить, как дядя Рон идет по лужайке с подносом бананов и чайником — уж это-то он должен был запомнить? — но в его памяти на лужайке никого не было.
— Вы курили сигарету дяди Рона, — прошептала Клэр, — ты с Фрэнки.
— Я об этом и не знала — удивилась Лора, — Надеюсь, ты, голубушка, их остановила.
— А Фрэнки все еще курит? — спросил Клем.
— Мне кажется, она только за этим и из кровати утром вылезает, — сказала Лора.
— Жить не может без сигарет, значит?
— Единственное, чем она упорно занимается.
— А теперь еще и Рэй.
— Я стараюсь найти в нем хорошие качества, в этом Рэе, — сказала Лора. — В воскресенье вы их обоих увидите.
— А свадьба?
— Двадцать четвертого сентября. Хотя не представляю, как это удастся, — приглашения до сих пор еще не разослали. В церкви пусто будет.
— Мы-то уж точно будем, — взглянув на Клэр, сказал Клем.
— И отец ваш, надеюсь, — кивнула Лора. — Может, позвонишь ему сегодня вечером?
— Позвоню.
— Телефоны-то у них там есть, я надеюсь?
— Есть один.
— А на выходные их отпускают?
— Не уверен.
— Но на свадьбу-то должны?
— Наверное.
— Надеюсь, что на свадьбу можно, — с гримасой сказала Лора. — Свадьбы не каждый день бывают.
Они допили чай и выплеснули остатки заварки в траву. Опираясь на палку и раскачавшись, Лора поднялась на ноги. Договорились встретиться за ужином. В семь часов годится? Хорошо поужинаем, пообещала она Клему и Клэр, выпьем бутылочку, поболтаем. Кеннет подхватил авоську с термосом и чашками. Пожав двоюродному брату руку, Клем поблагодарил его за помощь. Проводив их до двери, он смотрел, как они уходят по тропинке, потом, глубоко вздохнув, вернулся в сад.
— Хочешь экскурсию? — спросил он.
Последовала пауза секунды на три, потом она пошла за ним в дом.
— Гостиная, — сказал он, неожиданно замечая убогий вид комнаты.
Она смотрела на ковер, на черный проем камина. Он показал ей кухню — маленькую продолговатую пристройку в задней части дома.
— Конфорки точно работают, — сказал он, — Духовку я бы не стал пока пробовать.
На втором этаже они прошли из маленькой спальни в большую, потом опять в маленькую, где стены были оклеены выцветшими обоями с белокурыми мальчиками, направляющими сквозь голубые облака маленькие аэропланы. Кроме кроватей в спальнях стояли выкрашенные белой краской сосновые тумбочки.
— Тебе эта больше нравится? — спросил он.
Клэр подошла к широко открытому окну. Из него открывался вид на сад, дальше — на поля, полоску леса, бурые после продолжительной засухи холмы Мендип-хилл.
— В «Итаке» была одна женщина, — сказала она, — Мэри Рэнделл.
Клем ждал продолжения рассказа. Когда его не последовало, он спросил, дружили ли они с этой женщиной.
— Она сбежала, — сказала Клэр. — Пыталась уплыть в Данию.
— Что?
— Я слышала, как толстая повариха об этом говорила. Это у них было такое специальное выражение.
— Про тех, кто сбежал?
— Про тех, кто утопился.
— Ох, Клэр…
— Когда я открывала окно ветреной ночью, слышно было, как шумит море.
— Ну, здесь-то ты его не услышишь.
— Трава похожа на море.
— Но это не море.
— Ты не понимаешь, — поворачиваясь к нему, сказала она.
— Не понимаю?
— Я люблю море. И Мэри тоже любила.
— Клэр?
— Что?
— Ты комнату выбрала?
— Пусть свет остается гореть на ночь. И на лестнице тоже. И в ванной.
— Хорошо, везде останется.
— Какой кошмар.
— Мы можем уехать, если хочешь, — сказал он.
Она покачала головой и опять отвернулась к окну.
— Что я хочу, — сказала она, — так это поверить, что в конце всего этого что-то есть. Что-то лучшее.
— Ты еще в это не веришь?
— А как я могу?
— Тогда я буду верить в это за тебя, — сказал он, — Пока ты сама опять не сможешь.
В семь часов они отправились; Клем нес букет сорванных в саду желтых роз, Клэр держала его за руку.